Измятый холст усталого лица…
(А был красивым, да, …но это – к слову…)
И в жизни, и на сцене – кто-то – царь,
А кто-то (то есть, ты ) – всего лишь клоун.
Щемящий шарм трагических ролей
Другим достался... Ха, не больно надо!
Теперь ты понял, рыжий дуралей:
Любой сюжет – всего лишь клоунада:
Кривлялся Гамлет. Лир попал впросак.
(все умерли, но разве дело в этом?)
Чудил Эдгар. А мавр – и впрямь дурак:
Убил жену – всего лишь по навету…
Хлебни на сцене слабое винцо
Тобой не разделённого веселья...
Ты так устал насиловать лицо:
"Ах-ха-ха-ха! На что же это сел я?"
Привычно весел, боек и остёр,
Но замечаешь: чуткие детишки
С недоуменьем смотрят на ковёр
Где скалит зубы рыжая мартышка.
(Вот парадокс: в ком радуга жива,
В ком смех звенит - заливистый и чистый -
Они просты, как летняя трава.
Таких обычно не берут в артисты).
Но ты – спаситель, хоть и не святой:
Забитый Вася, агрессивный Вова
Вдруг вспомнят под учительской пятой,
Как нагло улыбался рыжий клоун.
И слабенький запуганный сопляк
(дед вечно пьян, у бабушки – приливы)
Вдруг захохочет, маму веселя –
Сперва натужно, а потом – счастливо,
Услышав смех… Но что тебе до них –
Чужих, своих – Наташек, Вовок, Гришек?
Здесь – только ты. И зеркало. Одни.
И скоро пять. А там – твой выход, Рыжий!
Да ну их! А вдруг я - для вечности написала? 
Блеск! 
