А вы мне говорите, говорите!
Коль нет уже малейшего стыда,
И иглы ядовитые пронзите,
Которые точили сквозь года.
Ну что вы там затопали напрасно, -
Мне больше неважны шаги в бреду.
Я вам казалась страшной и опасной
На вытоптанном с мощностью следу.
Вы просто возомнили всех святыми, -
Меня одну пустили в страшный грех.
Вы стали и глухими, и немыми,
Когда глаза вам сковывал успех.
Идите, и клянитесь хоть до тризны:
Плевать мне, что пусты вы и глупы,
На плесенных останках от Отчизны
Вы так еще по детскому слепы.
Молва вам рьяно уши затыкала,
Пороками винили вы меня.
А я вам только горько улыбалась,
Подбрасывая масла до огня.
Давайте, вы так жадно упрекали,
Ни в чем не разобравшись до конца,
О главном непорочном забывали, -
Об истине Бессмертного Отца.
Ну что вы так внезапно замолчали?
Не уж то я преграда ваших ног?!
О главном и едином забывали, -
Что равными нас сделал вечный Бог.
Останками живиться будем пищи,
Помалкивать я больше вам не буду.
О Боже, как же приторно вы нищи,
С серебряниками падшего Иуды.
Я старалась 
