Тому немало сотен лет,
А может, через сотни будет:
В огне обычном – дивный свет
Однажды вдруг узрели люди.
Точнее – лишь один из них
Вскричал, ломая страстью голос:
-О, вижу! Вижу! – рухнул ниц
И в трансе трепетным глаголом
Он восклицал… А огнь – пылал,
Прозрачный, розовый и чистый.
И кто глядел в него – познал
Возвышенное счастье истин.
А огнь вздымался и гудел,
Стремлений, духа повелитель…
О том поведали везде
(а кто-то только лгал, что видел).
В сиянье углей, как в траве
Рождались, гибли саламандры.
Блистал металлом ясный свет
И блики отсветов туманных,
И воздвигались города,
И рассыпались жаром алым…
Всё больше угля огнь съедал,
Все больше хвороста съедал он.
Подобно пламенной мечте,
Взвивался выше, утончённей…
Всё меньше становилось тех,
Кто мог кормить его с ладоней,
А тех, кто видел письмена,
Остались, может, единицы…
Зато любой их мог узнать
По бледным отсветам на лицах,
По глубине туманных глаз,
Чарующей, огнИстой речи,
Смятенью фраз…
Вдруг – огнь угас.
А мнилось – он пребудет вечно!
О, безысходная беда!
Отчаянья бездонный омут!
Застыло небо глыбой льда,
Запёкся воздух в горле комом,
И солнце пало за холмы:
Казалось – больше не вернётся
К ослепшим, страждущим, немым…
Негромкий ропот у колодцев,
В заулках, двориках, везде:
«Не зря, выходит, мы молились.
Он внял, услышал! В доброте
Явил, явил, пресветлый, милость!
Явил! Он всё-таки – погас!
Навек погас огонь проклятый!
И никому теперь из нас
Всю ночь сушняк рубить не надо!»
И – вздох, как лёгкий ветерок,
Смягчил обветренные лица…
Земля остыла, как пирог.
Всё спит – провинция, столица.
И только – шорохи песка,
Да храп, наполнивший лачуги…
И нежно свет луны ласкал
Кривые скрюченные руки…
Оценка поэта: 5 и что,
выходит зря молились?
терзались...
верили...
постились...
Кузя Пруткова відповів на коментар $previous_title_comm, 01.01.1970 - 03:00
Была мысль чётко обозначить свои мысли по этому поводу, но потом решила, что это так и должно остаться вопросом - ведь ответов даже больше, чем два . Вот пусть каждый и находит свой.