Судьба случайно меня свела с доктором, работавшим со мной в 16 поликлинике города. Она была в возрасте 92 лет, но проявляла чудеса активности, для своего возраста. Работала на удалённом участке, при этом обслуживала на этажах пациентов, и могла дать фору молодым - всё это на полторы ставки. Как то так получилось, что во время эпидемии гриппа мы подружились с ней, хотя разница в возрасте была значительной. В 2010 году, в июне, в день медработника, мы засиделись с ней в подвале поликлиники, где профсоюзом были накрыты столы для сотрудников и к 21-00 остались в одиночестве. Людмила Ивановна Н……., так звали врача и я, продолжили празднование вдвоём, я в тайне надеялся на рассказ о Блокадных годах проведенных ею в городе Ленинграде, о которых я почерпнул информацию из сплетен сотрудников. Под действием алкоголя доктор Н…….. расчувствовалась, разоткровенничалась и под изрядной дозой рассказала историю военных времён, а именно Блокады Ленинграда, которую она пережила от начала и до конца. Далее со слов доктора:
------Я окончила 5 курс мединститута в 1941году, получила диплом, должна была проходить практику в областной больнице города, но 22 Июня началась ВОВ. Ленинград был взят в кольцо. Меня сразу мобилизовали, и я проходила практику непосредственно вблизи передовой в передвижном военном госпитале, я державшая скальпель, только в анатомическом зале, где студенты препарировали трупы, вдруг становлюсь к операционному столу, да ещё в военно-полевых условиях, под бомбёжками, орудийными обстрелами, отсутствием должного света, вечерами и ночами, а оперировать приходилось круглосуточно, по мере поступления раненых. При полном отсутствии условий для нормальной работы. Скажу без хвастовства уже к третьей неделе пребывания на передовой, я стала настоящим военно-полевым хирургом и проводила до 20-30 операций в сутки, когда видели, что я падаю у операционного стола, меня заменяли. Первую зиму кое - как пережили, было трудно, но пользовались запасами, оставшимися с мирных времён, а вот на вторую стало совсем плохо, многие врачи, понимая положение города, эвакуировались, и я осталась одна с фельдшером Настей и 19 молоденькими медсёстрами после медучилища. Все мы отказались от квартир и жили в большой армейской палатке, где круглосуточно функционировала буржуйка, по середине стоял общий стол для еды несколько казанов и сковородок, алюминиевых мисок и кружек. Работали по 20 часов в сутки, 4 часа на сон и снова к раненым. Резко сократили снабжение, если до этого выделяли 350 грамм хле6а, на продовольственную карточку, к этому тарелка капустных щей и пара ложек перловой каши, утром и вечером чай с макухой, ещё как-то хватало на полуголодное существование, то 125грамм хлеба, без каши, привели к сильному истощению девочек. Новая беда подстерегала и незаметно подбиралась к девчонкам, начались белковые отёки, а это близкая смерть. Трудоспособность, как мы не старались, падала. Тыловик предложил срезать куски мяса с бёдер трупов, но девчонки сразу отказались, а фельдшер заявила:
---Лучше умру, но человечину есть не буду. Дни и ночи я думала, как сохранить девочек, как восстановить трудоспособность. Однажды я заметила, как одна из моих медсестёр, самая отвязанная и разбитная, ходили слухи, что учась в медучилище города Одессы она подрабатывала на таможенной площади, занималась проституцией, нырнула в палатку к офицерам и буквально через 10 минут вышла, отирая губы, носовым платком. Я с пристрастием опросила девицу, оказалось, что она ходит к офицерам и за пайку хлеба, сахара, куска сыра, колбасы – отсасывает у одного или нескольких, и только у тех, у кого оставалось что-то из еды. У Мани, так звали девушку, белковых отёков не было, и цвет лица был вполне нормальным. Вот он выход, но как объяснить это советским девушкам, что для того чтобы выжить необходимо добывать белок, а так как у офицеров нишу уже заняла Маня, остаётся только выход на передовую к солдатам, а там колбасы не добудешь, а вот жидкого белка хоть отбавляй. Так как девочки работали посменно, то решила работать с каждой сменой отдельно, меньше друг о друге знают - дольше проживут, ведь в армии существовал и «особист», который выведывал всякое гнильё о каждом и отправлял попавшихся в штрафбаты. Для первого похода за белком пришлось перетасовать все смены, в первопроходцы нужно было взять самых опытных, вдов и разведёнок. Беседовала с девочками индивидуально, когда каждая дала добро, после моих уговоров, собрала их вместе, и наметили день первого похода. Предварительно я пошла к взводным, с каждым переговорила. Из 10-ти, один идиот, не согласился и даже угрожал, что доложит начальству о моём предложении. На следующий день в первой же атаке его застрелили. Помню, как сейчас, первая мной отобранная бригада на разврат, пошла на дело после обеда 10 Апреля, в будущем этот день совпал с днём освобождения Одессы. Медсёстры перед походом за едой помылись, надушились, лучше оделись. Когда подошли к объекту увидели, что у блиндажа выстроилась довольно внушительная очередь. Первая четвёрка во главе с взводным переминалась с ноги на ногу у входа. Блиндаж простынями был разделён на четыре части, по периметру стояли четыре койки, у входа я провела последний инструктаж, помню как сейчас свои слова: « девочки только не трахаться, отсосали и следующий, начнёте трахаться , это шумно начнётся бардак и испортите серьёзное мероприятие. Все вопросы ко мне и взводному. Вот так началась работа по выживанию в условиях Блокады. Солдаты всё шли и шли и остановить этот поток, не представлялось возможным, к 12 часам ко мне подошла Соня и сказала, что у всех девочек полные желудки спермы. На столе собрано несколько килограммов сахара, хлеба, чая, сала. Пора заканчивать, пусть дальше трудятся следующие сёстры. На следующий день пошли девушки второй партии, с передовой приходили с продуктами и полными желудками. С последней партией получилась неувязка, одна богобоязненная и её подруга наотрез отказались идти на передовую, пришлось мне и двум оставшимся девушкам взять на себя обслуживание бойцов, нагрузка увеличилась в два раза. Так сохранив коллектив, в отличие от других госпиталей и больниц, где коллективы потеряли, в следствие голода, до 50% сотрудников, я вместе с девчонками пережили ещё две зимы, две весны, два лета и одну осень, до победы и снятия блокады с города. Из того коллектива, на настоящий момент, в живых остались только я и фельдшер, мы переписываемся, вспоминаем былое, вот я напилась и разгласила тайну, за которую при Сталине меня если не расстреляли бы, то наверняка отправили в ГУЛАГ лет на 25, а там столько лет, я бы не выжила. Я помог ей выбраться из подвала и вызвал такси. Последняя её фраза, обращённая ко мне была:
-----Только ты никому. Ни. Ни.
ID:
884129
ТИП: Поезія
СТИЛЬОВІ ЖАНРИ: Ліричний
ВИД ТВОРУ: Поема
ТЕМАТИКА: Філософська лірика
дата надходження: 27.07.2020 13:00:05
© дата внесення змiн: 20.08.2020 15:30:30
автор: doktor
Вкажіть причину вашої скарги
|
Да, старина, а я-то наивно считал, что кое-что про блокаду Питера... не - Ленинграда знал... 
ну, батенька, Вы даёте! 
Якби не знала, не читала б. А пишете чудово! 
