Полузабытые росчерки слов - бледно-алым. Он сидит на одной из могил и знает, что там похоронено его сердце - безымянное, бездвижное, псевдокаменное. Когда-то оно было живым, кровоточащим болезненно-ярким пламенем, молчаливым, когда хотелось кричать, кусать губы, рвать звездно-черное покрывало прогоркшего мира, когда не было сил цепляться бледными пальцами за острые, хрупкие, стеклянные нити чужой души в беззвучной молитве спастись, в наивной попытке спасти. Он сидит на одной из могил, на которой сегодня - две белые, почти не распустившиеся, розы. Ему чуть-чуть тяжело дышать: мучает кашель и сны, растекшиеся сигаретным ядом по легким. Нельзя так много курить.
Он не смотрит в холодное небо, нет, и не слышит чужих шагов. Ему почти все равно. К серой могилке (не так далеко от высотных домов) протоптана узкая, тонкая, словно шрам на левой руке, не то тропка, не то - оттенившая бледную кожу вена.
Ему нравится приходить сюда ночью, когда по небу рассыпаны звезды, а по душе - воспоминания. Тогда не так больно в груди, не душит холодный кашель и чудятся на плечах теплые тонкие пальцы. Ломкие, нежные, сильные. Он слышит шепот ветров и несказанные слова, бледные троеточия в каждом взгляде случайных ночных прохожих. Дышит молчанием и запахом белых роз: они тоже умерли юными (наверное, так умирают ангелы или солнце). Небо дрожит рассветом, а руки - от холода. Немного вина и несколько капель крови по серой унылости стен - беззвучным криком, осколками хрусталя. Порой кажется - он упивается своей безысходностью, но - нет.
Вслушайся.
Он ждет. Он считает свою пятую сотню лет, чтобы взрезать однажды криком мятежные небеса, вплетая пламя в свои темные пряди, в тонкую кожу, внутривенной инъекцией -в темную кровь, в янтарно-кофейные с проседью очи, сгорая, взметаясь пеплом в раскаленно-рассветные небеса, ловя душою ветра и, быть может, любовь, растворяя в себе беззвучие серых стен, разметавшись распятьем по дрогнувшим окнам и не пущенной в сны душе, уходившей когда-то в дождь: болезненно-одиноко.
Пепел падает на одну из могил. Там похоронено его сердце - безымянное, бездвижное, псевдокаменное. Пепел сочится кровью, пепел напоен огнем и ветрами: пятая сотня лет. И взметаются ярким рассветом огнисто-алые крылья, сигаретных мотивов дым сплетает новое тело: нескладно-живое, так далекое от чужих идеалов. Пепел сплетается с тенью, ломается в кости, змеится в плоть. Огонь рвется по венам, дрожит в янтарно-кофейных очах, ударяется в клеть из ребер, разгорается сердцем - живым, кровоточащим болезнено-ярким пламенем...
10.05.2010
ID:
193623
Рубрика: Проза
дата надходження: 04.06.2010 06:52:33
© дата внесення змiн: 04.06.2010 06:52:33
автор: H&N
Вкажіть причину вашої скарги
|
