Маруся всегда была очень разговорчива. Помню, первое слово – «папа» - она сказала в 9 месяцев. Едва-едва ей исполнился год, а она уже говорила. Не все, правда, было понятно, не все и не всем, но мы разбирали.
Маруся завязывала беседу со всяким, кто оказывался в поле ее зрения и в пределах акустической досягаемости. Как-то ехали мы в лифте (дело было в Ялте, в отеле, Мусе - 1,5 года). В лифт с нами зашла полная женщина – я слышал, как она говорила с портье с характерным московским выговором. Мария, оглядев женщину, сочла ее достойной беседы и сообщила:
- Миия (Мария). Пайтая (полтора года). Кииви (живу в Киеве).
Женщина выслушала перевод, снисходительно оглядела Мусю и сказала:
- Ты смотри какая хохлушечка киевская.
А уже через полгода Мария выдавала длиннющие предложения с причастными и деепричастными оборотами, говорила чисто и без ошибок (кроме очаровательной картавости, от которой за одно занятие и 100 гривень ее избавил логопед). Однажды какая-то дама в парке, послушав Марусин сложноподчиненный щебет, обратилась к маме:
- Ваша девочка так хорошо говорит!
Муся тут же повернулась к ней, задрала нос и ответила:
- А я, между прочим, еще грудная!
Наверное, собственная разговорчивость сделал ее восприимчивой к разным филологическим трюкам и лексическим украшениям. Так уж вышло, но у нас в семье всегда были в ходу цитаты из любимых книг и фильмов. Маруся быстро овладела искусством цитирования – и не просто овладела, а научилась использовать цитаты к месту, умеренно и со вкусом – ну, прямо как я или ее мама. Когда-то давно, в период ее все еще «грудного», но уже разговорчивого детства, они с мамой поспешали домой – а мамы с детьми поспешают, как древние римляне – медленно. Маруся уже проголодалась и выпрашивала у мамы грудь, а мама грудь не давала, резонно полагая, что у груди с Маней случится анабиоз, и маме придется тащить на руках это маленькое, миленькое, но довольно тяжелое тело. Маруся ныла, стонала, причитала, но мама уже прочно вошла в свою роль, которую мы любя именовали «жестокая мать». И тут Маруся остановилась, всплеснула ручками и воскликнула:
- Что мы все без молока и без молока? Так и умереть можно!
...Время идет незаметно. Вот Марии уже 8. Гуляли мы как-то семейно по Киеву, гуляли, и у меня случился приступ тотального праведного гнева. Что ни увижу - тут же выдам обличительную речь. Семья благоговейно (ну, или устало) внимала моим бранчливым тезисам.
После очередного прилива моего красноречия Мария сказала:
- Папа, ты как миссис Уксус, по любому поводу говоришь: "Атсюда мараль..."
ID:
500693
Рубрика: Інше
дата надходження: 23.05.2014 06:42:51
© дата внесення змiн: 16.12.2015 14:41:37
автор: Максим Тарасівський
Вкажіть причину вашої скарги
|
