«Привет. Не привет, говорю я. Привет. Не привет. Привет, говорю я.» Это говорит Игнатий Сергееевич Тминов. Так, во всяком случае, он вам представится, если вы спросите, как его зовут. И вы поверите ему на слово. Имя чуть ли ни единственное чему вы можете поверить абсолютно на слово, не требуя никаких взамен доказательств, впрочем, весьма сомнительно, что Игнатий Сергееевич Тминов в любом случае вам их предоставит, по той простой причине, что он вряд ли знает, что такое паспорт. Вместо него он носит в кармане своего фиолетового халата свидетельство своего рождения, но и его он вам все равно вряд ли покажет. А еще он носит огромные синие квадратные очки. Вот и все что вам нужно о нем знать. Привет, не привет, говорю я, привет, не привет, привет говорю я, говорит Игнатий Сергееевеич Тминов, и буцает красные, желтые, зеленые и синие листья, засунув руки в задние карманы достаточно больших на него брюк, так что его фиолетовый халат сзади задирается, и если вы все еще стоите, провожая Игнатия Сергееевича Тминова взглядом, то вам может показаться, что на нем не халат, а скорее фартук. Он проходит по пустому парку некоего мемориала неизвестных ему героев и тут раздается вой сирены. Игнатий Сергееевич Тминов резко останавливается и, простояв несколько секунд, снова продолжает свой путь. После того как вой сирены замолкает, Игнатий Сергееевич Тминов снова резко останавливается и опять таки спустя несколько секунд продолжает идти дальше. А направляется он в типографию. Типография расположена по ту сторону мемориала, достаточно только Игнатию Сергееевичу Тминову повернуть за угол. А на противоположной стороне типографии, по ту сторону мемориала, возле трамвайной остановки находится дом, в котором он живет. И если вы спросите Игнатия Сергееевича Тминова где тот живет, то он вам так и скажет – в доме на трамвайной остановке, и еще добавит – на последнем этаже, в одной из четырех комнат. И сейчас Игнатий Сергееевич Тминов уже пересекает мемориал и поворачивает за угол, где его и ожидает продолговатое одноэтажное здание, которое, по-видимому, и является типографией. Он заходит внутрь. Типография наполнена шумом печатных станков. Игнатий Сергееевич Тминов проходит мимо людей, работающих за станками, которые его как будто не замечают, а он в свою очередь их, и садится на стул, находящийся в углу. Рядом со стулом лежат стопки уже готовых книг. Игнатий Сергееевич Тминов берет в руки книгу, которая находится ближе всего к нему. Книга называется «Кама сартра». Он сосредоточенно отлистывает определенное количество страниц, кладет книгу на колени и опускает свою голову в огромных синих очках практически впритык к странице. В этой позе он и остается до конца рабочего дня типографии. Работники типографии давно привыкли к такому поведению Игнатия Сергееевича Тминова, они привыкли, что он приходит к началу работу типографии, садится на стул в углу и читает ближайшую к нему книгу, называя эту книгу «Кама сартра». Экземпляры каждый день меняются, а он, тем не менее, читает одну и ту же, известную только ему книгу. И если кто-нибудь из работников спросит Игнатия Сергееевича Тминова , интересная ли книга «Кама сартра», то он ответит, что не знает, и еще ответит что он на самом деле не читает ее, а только смотрит, смотрит то, что не научился читать. Ему даже предлагали взять эту книгу к себе домой, на что Игнатий Сергееевич Тминов отвечал, что дома у него нет книг, потому что книги портят его лицо, из-за чего он не может заснуть. Большего добиться у него не удается, и работникам типографии только и остается гадать, чтО будет делать Игнатий Сергееевич Тминов, когда все- таки прочитает свою книгу.
Рабочий день типографии подходит к концу и ее работники один за другим покидают помещение. Игнатий Сергееевич Тминов встает со своего привычного места и открывает дверь, которая оказывается дверью подсобки. Оттуда он достает веник, савок, ведро и швабру и начинает заниматься собственно тем, из-за чего его здесь держат, пока на смену к нему не приходит сторож.
Игнатий Сергееевич Тминов возвращается домой по темному парку-мемориалу, единственным источником света которого является вечный огонь, именно по направлению к нему Игнатий Сергееевич Тминов и направляется. Начинается дождь. Рядом с вечным огнем можно различить фигуру человека в расстегнутой шинели и сапогах. В диссонанс под его шинелью виднеется красная бархатная рубаха, которая то ли наполовину выправлена из штанов, то ли наполовину вправлена. Его редкие черные волосы с проседью зачесаны назад. Он подходит к Игнатию Сергееевичу Тминову . Между ними возникает следующий диалог:
- Привет, не привет.
- Как тебя зовут?
- Игнатий Сергееевич Тминов.
- Сергееевич….
- Я третье исключение.
- А какие первые два?
- Длиношеее и змееед.
Человек в шинели достает из кармана сигарету и подкуривает ее от вечного огня.
- Где ты живешь?
- В доме на трамвайной остановке. В одной из четырех комнат последнего этажа.
- Мне кажется, ты что-то обо мне знаешь.
- Я не знаю твоего имени. Значит, я могу знать о тебе все.
- Мне тоже вот все чаще кажется, что я не знаю своего имени.
- Может быть, ты его вспомнишь. Или я. Или ты. Или не я. Или не ты.Или…
- Значит, мы с тобой как-нибудь еще увидимся. И ты все-таки где-нибудь вычитаешь, кто пытается спасти и исковеркать мое прошлое.
- Скоро приедет последний трамвай. Я пойду домой.
- А что случится, если последний трамвай придет раньше, чем ты попадешь домой?
- На улицах погаснут фонари.
Сказав это, Игнатий Сергееевич Тминов направляется в сторону своего дома. Человек в шинели докуривает, выбрасывает окурок в вечный огонь и не спеша идет следом. Он подходит к трамвайной остановке и видит, как Игнатий Сергееевич Тминов заходит в подъезд. Некоторое время он смотрит на окна последних этажей дома, в который Игнатий Сергееевич Тминов зашел, но ни одно из них так и не зажигается. Подъезжает трамвай, и человек в шинели заходит в него. Как только трамвай отправляется, свет на улицах гаснет. А дождь продолжает идти.
Смотрю на то что ты пишеш,ох как смотрю Прозовееш прямо на глазах. И неплохо прозовееш.
Al Panteliat відповів на коментар $previous_title_comm, 01.01.1970 - 03:00
ага, я вот сейчас тоже какт-о посмотрел и сам ужаснулся...) на самом дле без лишнего пафоса приятно весьма что имнно Вы вот так вот смотрите на это все и так вот думаете ) Спасибо )
Ишь чего захотел..комменты ему подавай...
Редкая птица дочитает и поймет..
Ал, ты усложняешься ..я как обычно не скажу тебе ничего о том, хорошо это или плохо..я в этом не разбираюсь..Это дело психиатров..
Обезличенность - одна из моих любимых фишек..Когда мы цепляемся как штанина за кусок арматуры, торчащей из забора на посещении в Радоницу кладбища..мы там вместе с этой штаниной - на которой написано - пол..имя..возраст..цвет глаз и болезни дяди в пятом поколении остаемся...
Пока кто-то в это время топит бычками вечный огонь..Ал..и трамвай ..и даже окна..которые никогда уже не загорятся..мы их будем освещать снаружи фонарями - за него отдельное спасибо...
И все таки дождь...
И рядом Оэри..
Ребята я вас...
Ну и конечно с утра нужно читать только Камни Камю..или на самый крайняк - Раму сартра..
да про оценки ты помнишь..но Странно..я слышал как неровно дышала у меня за левым ухом твоя Серафима...
Ал..пиши..пиши прозой..))
Ты моя надёжа...у меня нет учеников..есть только друзья..я рад, что ты в их числе...
Al Panteliat відповів на коментар $previous_title_comm, 01.01.1970 - 03:00
да ну что ты, Ин, да мне вот именно такие вот комменты как твои и нужны разве что ) я уже успел усложниться? ) аж страшно, что же будет дальше, а психиатрам я не особо доверяю, учитывая в жизни они зачастую...ну трудно мягко сказать что они психиатры...скорее наоборот, ну или мне так везло, не знаю) Серафима несомненно у тебя за левым ухом, это правда, и мне важно это знать ) Спасибо тебе большое ) интересен этот формат он лайн дружбы, но с тобой это по особенному, это какаято такая ностальгическая дружба ) спасибо, Ин
Прозовееш прямо на глазах. И неплохо прозовееш. 
