Вечером загорались огни… Глаза ослепительной пустоты города. Шумные армии машин и людей. Звуки, перекрикивающие друг друга. Они разбиваются об асфальт. Их разрывает время и расстояние. Их, порой, даже не хватает…
Меня сегодня очаровала фарфоровая чашка, с давно остывшем чаем. Со мной это бывает редко… Это случается, когда жалость заменяет все другие чувства.
Я скрываюсь от мира под огромным ватным одеялом. Оно бордового цвета. И это сейчас весьма некстати. Оно должно было быть в клеточку или просто коричневым. Но я лежу под ним и пытаюсь остановить дыхание. Я прячусь от глаз, которые отражаются в стекле. Их серой, сухой ярости. Злюсь на себя за то, что не могу тебя вспомнить. Всеми клетками напрягаюсь, а ничего не происходит. Я что-то чувствую к тебе. Что-то святое и такое непреодолимое. Но… но я даже не знаю кто ты… Как выглядишь, как тебя называют…
Какие глаза? Влажные, может быть. И блестящие, наверное.
Мне мало одного одеяла, чтобы спрятаться. Я уткнусь лицом в подушку, и буду думать.
Я чувствую…Чувствую это. Как ржавый гвоздь воткнули в горло. Оттого и дышать тяжело.
А ты ведь был. По крайней мере, должен был… быть. Я же помню, как ты поднялся и ушел. И я не удерживала тебя. Потому что тогда я не могла пошевелится. Я и говорить, и жить могла с трудом. Как и сейчас…
Я не знала кто ты. Я не припоминаю ни одной минуты, которая бы связывала нас. Ни одного конвульсивного вздрагивания стрелки на часах… Мы никогда не были с тобой в одном мире. Нас разделяло либо время, либо мой рассудок. Мы – те линии на ладони бога, которые никогда не пересекаются.
Почему ткань такая холодная? Слова даются не легко. Но я не жалею ни о чем. Даже о том, что разлила молоко тебе под ноги. И ты шел по этому пути, миная звезды. Я сожалею только об одном. Тебя никогда не существовало…
