Подборка моих переводов с украинского на русский из творчества Остапа Сливинского.
Зонг
Свет беспокойный, как шерсть на ветру
- конец февраля, полдень, –
и много лиц над большим
листом бумаги: только их представил, а они уже тут как тут -
череда обмерзших Месяцев, совершенно неразличимых, если бы
не отраженное мерцание. Тугие парни покупают жетоны и
прикуривают от одного огня, - будто
ненужные маятники, присоединенные
к скрипучей шестерне. Покрытая пылью стремительная
флотилия на фоне сухопутных предков.
Сотворенных не по чьему-либо образу и по ничьему подобию,
- знаю - меж одинаковых деревьев
водит их сияющий король.
Алина
Танцевала, потому что вечера еще теплые,
и мир закручивался, будто
ковер после городского праздника,
и были отблески света над красной листвой,
танцевала, потому что хотела вернуться и
знала, что воображение не воскрешает вещей.
Танцевала, потому что пусть лучше тело воссоздает:
так проснулась, так засыпала
на промозглой палубе, так ожидала, пока
погрузят вещи. Так бежала
за лопоухим псом, которого не хотела
им оставлять.
Танцевала, потому что нет больше
мест, штампов, обратных
адресов, банков, комендатур, нет
улицы, водяной помпы, недокрашенного
забора, мыльниц, щеток.
Все – в одной подвижной точке,
такой сжатой,
будто запястье, в котором собралась
вся кровь.
Сашка
«Знаешь, когда я впервые подумал о –
кто его знает – смерти или бессмертии?
Когда со старого сельского автобуса, которым я ездил
в школу, как-то раз повыбрасывали все сиденья,
чтобы на нем возить сено.
Он был будто пугало на колесах, ездил по той же самой
дороге – потому что другой не было – только перестал
останавливаться на остановках.
Много лет спустя дед, у которого тогда уже
был очень тяжелый склероз, точно также проходил
мимо, не узнавая нас , сжатый и пустующий, будто камень.
И я представлял, будто он уже бродит своей смертью, и
неизвестно будет ли другая.
И вот теперь я думаю: а что, если мы
бессмертны? Только незаметные, как и всё,
что находит свое абсолютное предназначение?
И кто-то множество раз нас кладет и распарывает,
будто шов, до тех пор, пока он не станет крепким и совершенно
невидимым?».
Небо над Берлином
Ко мне стучит сердце, как-будто я еще ничего не знаю.
Был короткий звонок, а потом часы ожидания на пристани,
возле частных катеров, там, где заканчивалось Ванзее,
и начиналось что-то другое – пролив? В котором вода пахла зеленым чаем,
подсвеченная изнутри целым министерством субмарин.
И я ходил по набережной, двое русских забрасывали удочки, хотя
что они хотели поймать в такое время? Голоса, шпионские раковины, которые
задокументировали 1942-й,44-й, переговоры неба и воды на коротких волнах?
Тогда бы еще не поверил, что не дождусь.
Нет сути дела. Вытекла как разбитый глаз.
У меня только одно желание, да и то вряд ли осуществимое:
пусть смерть подобно пограничной башне высылает хотя бы три предупреждения.
***
Карта Гренландии светила над нашей кроватью все летние ночи,
будто созвездие Тюленя или же продолговатый глубоководный маяк.
Почему сквозь толщу воды не видно слаженно работающего мускулистого механизма?
О боже, какие-то голоса, какой-то другой разговор течет в твоем теле в такую пору,
и я срываюсь, слитый холодным потом, слушаю, как он пульсирует, совершенный, один на всех.
***
А то, что было дальше -
я рассказывал ей, как был крещен. Не знаю, как-то зашла
речь.
Я видел фото домашнего алтаря, стол, где мы много лет
обедали – и тут: свечи, небольшая икона, цветы и еще какая-то
зелень, похожая на связки петрушки. Меня держат на
коленях,
сидящий младенец, не знаю, крещен ли я уже
на крайнем снимке.
Сколько на самом деле способно вместить в себя стихотворение? Больше чем
успеешь подсмотреть с освещенного мостика, пока внизу
проплывает далекая грузная баржа?
Больше чем успеешь наговорить
в одолженный телефон, в пригороде города, полного Угрюмых
шахтеров? Больше, чем сто шестьдесят знаков?
Стихотворение протекает,
Будто плохо закупоренная бутылка, ничего, ничего.
(памяти Назара Гончара)
Еще размытый снами, взъерошенный,
ты выходишь на свет, будто пастух, что прятался от дождя,
темнее дверного проема, присутствующий и незаметный,
как Бог в прощаниях и приветствиях.
Слова, будто звери или дети, забегают вперед
и через мгновение к нам возвращаются.
***
Не слово, а только закрытый слог: катастрофический, последний,
что тушит свет на палубе. Будто мантра ничейная,
будто мертвый порт с застоявшейся водой.
Один гласный, два смягченных гласных.
Это я, я.
ID:
339369
Рубрика: Поезія, Поетичні переклади
дата надходження: 23.05.2012 17:00:13
© дата внесення змiн: 23.05.2012 17:34:57
автор: Al Panteliat
Вкажіть причину вашої скарги
|
Спасибо...
