When Once the Twilight Locks No Longer
When once the twilight locks no longer
Locked in the long worm of my finger
Nor damned the sea that sped about my fist,
The mouth of time sucked, like a sponge,
The milky acid on each hinge,
And swallowed dry the waters of the breast.
When the galactic sea was sucked
And all the dry seabed unlocked,
I sent my creature scouting on the globe,
That globe itself of hair and bone
That, sewn to me by nerve and brain,
Had stringed my flask of matter to his rib.
My fuses are timed to charge his heart,
He blew like powder to the light
And held a little sabbath with the sun,
But when the stars, assuming shape,
Drew in his eyes the straws of sleep
He drowned his father's magics in a dream.
All issue armoured, of the grave,
The redhaired cancer still alive,
The cataracted eyes that filmed their cloth;
Some dead undid their bushy jaws,
And bags of blood let out their flies;
He had by heart the Christ-cross-row of death.
Sleep navigates the tides of time;
The dry Sargasso of the tomb
Gives up its dead to such a working sea;
And sleep rolls mute above the beds
Where fishes' food is fed the shades
Who periscope through flowers to the sky.
When once the twilight screws were turned,
And mother milk was stiff as sand,
I sent my own ambassador to light;
By trick or chance he fell asleep
And conjured up a carcass shape
To rob me of my fluids in his heart.
Awake, my sleeper, to the sun,
A worker in the morning town,
And leave the poppied pickthank where he lies;
The fences of the light are down,
All but the briskest riders thrown
And worlds hang on the trees.
Dylan Thomas
Дилан Томас, "Когда бы сумрак в пальце этом..."
Когда бы сумрак в пальце этом
окуклившимся червем не держал,
ни про`клятое море кулака,
ни всасывающий время губку-рот,
молочную с суставах кислоту,
не поглощал бы влагу из груди.
Как высосут галактик океан
и обнаружится сухое дно,
разведать этот шар я вышлю тварь
шарообразную, из власья и костей,
а нервы и мозги ей приторочат флягу
материи, мою на поясок её.
Я б сердце выплавил и зарядил ему;
он, невесом как пыль, взлетел к лучам--
и побратался с солнцем, но ,горды
своей отдельностью, созвездия глаза
соломою засыпали ему:
меня, отца он сном околдовал.
В броне весь выводок могил,
лишь рыжевласый рак живой
да узкий взгляд, что ценит их плащи;
и мертвецы разжали рты-кусты,
и сгустки крови выпустили мух;
он помнил ряд крестов-Христов-смертей.
Сон управляет токами времён;
могила-омут мёртвого сдаёт
трудящемуся морю, чей прибой
кроватей не тревожит, чей платктон
питает тени-рыбы, что глядят
сквозь перископы маков в этот мир.
Когда б качнулись сумерек винты,
песком свернулось млеко матерей;
лучам я б снарядил посла,
что вдруг, то ль с умыслом, уснёт,
наколдовав себе каркас,
своё чтоб сердце напоить моим.
Проснись, сновидец, солнце уж
по утреннему городу метёт,
оставь свой благодарный мак,
ведь плетни света полонили дол,
лишь конница не вылетела вон,
в саду висят твои миры.
перевод с английского Терджимана Кырымлы
Дилан Томас, "Речения молитвы"
Разными словами молитвы рекутся
мальчиком у постели и на лестинице мужем,
что взбирается к умирающей любимой--
одного не заботит, к кому он придёт во сне;
другой в слезах, ведь подруга умрёт--
и ,темны в речах, ясно, взлетят они
в отвечающие небеса с земли зелёной,
мужские с лестницы, детские с постели.
По-разному обе молитвы звучат,
но сон без опаски и смертная любовь--
одно летучее горе. Кто будет утешен?
Мальчику спать сладко или мужу плакать?
Разных молитв рекомые слова
скоро мертвы-- и муж на лестнице
вечером встретит не смертницу, но живую,
заботливо согретую им любимую наверху.
А мальчик, безразличный к адресату молитвы,
потонет в горе, что глубже могилы,
и во сне заметит тёмный, цепкий вгляд
волокущий его по лестнице к мёртвой.
перевод с английского Терджимана Кырымлы
The Conversation of Prayer
The conversation of prayers about to be said
By the child going to bed and the man on the stairs
Who climbs to his dying love in her high room,
The one not caring to whom in his sleep he will move
And the other full of tears that she will be dead,
Turns in the dark on the sound they know will arise
Into the answering skies from the green ground,
From the man on the stairs and the child by his bed.
The sound about to be said in the two prayers
For the sleep in a safe land and the love who dies
Will be the same grief flying. Whom shall they calm?
Shall the child sleep unharmed or the man be crying?
The conversation of prayers about to be said
Turns on the quick and the dead, and the man on the stair
To-night shall find no dying but alive and warm
In the fire of his care his love in the high room.
And the child not caring to whom he climbs his prayer
Shall drown in a grief as deep as his made grave,
And mark the dark eyed wave, through the eyes of sleep,
Dragging him up the stairs to one who lies dead.
Dylan Thomas
ID:
255119
Рубрика: Поезія, Поетичні переклади
дата надходження: 20.04.2011 21:53:26
© дата внесення змiн: 21.04.2011 00:07:33
автор: Терджиман Кырымлы
Вкажіть причину вашої скарги
|
