Солнечный день.
Лето.
По всему видать - время к обеду.
На покосившемся деревянном крыльце деревенской хаты сидит мужичонка в выцвевшей ситцевой рубахе и полотняных штанах с заплатой на коленке.
Выставив для сугрева босые ноги он, заскорузлыми пальцами, скручивает которую уже цигарку. Сдвинув на затылок кепку и закурив, пуская дым в усы, стал смотреть он на бурьян во дворе и на чудом не упавший еще плетень. В ближайшие несколько часов ничего не обещало случиться.
Наблюдатель за сим (кабы таковой имелся)был бы весьма удивлен внезапной вдруг переменой в привычном течении жизни нашего мужичка. Он, кинув цигарку, вдруг решительно встал, но, постояв немного, уже менее решительно направился к калитке.
"Неужто собрался чинить забор?" - ужаснулся бы наш наблюдатель, с перепугу не сообразив, что без топора и лопаты плетень не поправить. А у нашего мужичка в руках ничего не было.
Что же все-таки могло случиться такого, что нарушило бы устоявшуюся традицию нашего мужика отдыхать после завтрака перед обедом?
А, оказывается, это было простое любопытство, которым обычно страдают многочисленные потомки Евы, в преклонных летах - особенно.
Наш старик, сквозь, навевающее сон, жужжание мух на коровьей куче, вдруг различил чьи-то уверенные шаги, что само по-себе уже большая редкость в той глубинке в любое время дня.
"Кто бы это мог быть?" - подумалось ему. Ответ на такой вопрос непременно должен быть получен, дабы хрупкое душевное равновесие старого не было нарушено.
И наш старик, выйдя за калитку, поспешил сесть на лежавшее тут же бревно, которое, уже вторую зиму как могло бы сгореть, да нашлось ему другое применение, стал ждать.
И скоро вверх потянулась струйка синего дымка, сливаясь с такого же цвета небом.
Шаги, между тем, приближались.
И вот, из-за густых зарослей самокультивирующегося лопуха, показался господин позднего среднего возраста, одетый в серую жилетку поверх белой рубашки и с галстуком. Сбоку жилетки заметна была жёлтая, под золото, цепочка, на которой могли бы крепиться, например, часы.
Взглянув на него, любой сельский житель непременно сказал бы, что мужик городской. Но окажись ты с ним в городе - можешь ещё признать в нём своего, деревенского.
Наш же старик разглядел в приближающемся господине своего соседа, Ивана, много лет назад уехавшего в Америку.
Иван (подходя). Здорово, Фёдор! Как поживаешь?
Фёдор (раздавливая, нагнувшись, цигарку о землю и, для верности, придавливая её пяткой). Да, шо, живём помалешку. Ты лучше расскажи, Иван, як воно тама, в америке?!
Иван (со значением). А я, Фёдор, теперь не Иван, а Джон! А Америка? Америка - она и есть - Америка!
Говоря это, Джон достал толстую, с большой палец руки, сигару (к которым пристрастился на чужбине) и предложил её Фёдору. Достав вторую - закурил, предварительно обрезав её ручной гильотинкой, и сел рядом, закинув ногу на ногу (носок на ногах не было).
Фёдор закурил так, с непривычки закашлявшись, но скоро уже освоился и принялся за расспросы.
Фёдор (восторженно). А хараша, далжно быть, ента америка, кады такие цигарки делает!
Джон промолчал.
Фёдор. Ты, вот, скажи, Иван, то бишь, Джон, як же ты тама живёшь?
Джон. Так спрашивай, Фёдор, чего тебя интересует?
Фёдор. Ну як ты тама живёшь? Хата у тябе якая и прочая?
Джон. Дом у меня большой, в два этажа, как у всех. Перед домом - лужайка для собак и барбекю.
На первом этаже - кухня, столовая, гостиная и холл с камином, где мы, обычно, проводим с супругой вечера. На втором этаже - ванна, туалет и спальни, но я предпочитаю спать на веранде.
Столько непонятных слов Фёдор ещё не слышал ни разу за всю свою деревенскую жизнь. Но переспрашивать не стал, потому что уже позабыл и половину их.
Фёдор. Вона яно як!? Ну а шо ты, к примеру, делаешь поутру?
Джон. Поваляюсь ещё на веранде, выпью кофе, потом иду делать бизнес.
У фёдора лицо принимает удивлённое и, одновременно, недоумённое выражение. Он что-то ещё догадывается про веранду, но что такое бизнес - не имеет никакого понятия, правда вида старается не подавать.
Фёдор (делая умное лицо). А шо ж ты делаешь в обед после ентого... свого... бизнеса?
Джон. Прихожу домой и ложусь на веранду. Отдыхаю.
Фёдор (с восторгом). Шо ты гаваришь! На веранде?! А потом?
Джон. Потом опять иду делать бизнес.
Фёдор (с нетерпением). Ну-ну, а увечери?
Джон. Вечером, после ланча, опять ложусь на веранду, беру в руки "USA Today"...*
Фёдор (перебивая с выражением крайнего удивления, недоумения и недоверия на лице). Э... веранде... тудэй... усэй?!
Джон. На веранде.
И Джон удивлённо посмотрел на Фёдора, не понимая, что же здесь, собственно, такого необычного? Хочет ещё что-то добавить, но, видя столь явное и безосновательное недоверие к своим словам, умолкает и встаёт.
Джон. Ну, время - деньги! Бывай, Фёдор! Заходи вечером. Вспомним старое, посидим вобщем.
Фёдор. Ладна, Джон, прийду.
Но проснувшиеся в его голове новые мысли временно заглушили обыкновенное томление души, поэтому в голосе Фёдора не послышалось радостной готовности отправиться в гости хоть немедля!
Ещё какое-то время Фёдор сидел, машинально докуривая заморскую цигарку, но мысли его были далеко... Потом он встал и поплёлся в хату, откуда уже давно раздавались стуки, сгорающей от нетерпения узнать подробности, старухи.
Старуха (накидывается на едва показавшегося на пороге Фёдора). Ну шо ты тама сидишь, аки истукан?! Была б зима - сказала б шо примёрз, а щас шо?! Може уже и ноги отнялися, как усё остальное?! Ты чы не чуешь шо я тябе тут стучу?! Чи забув дэ твоя хата?!
(выдохнув всё это залпом, уже немного смягчившись) Ну кажи ж скорее, шо там Иван казав про Америку?
Фёдор (задумчиво, медленно). Да то, старая, теперь не Иван...
Старуха (не дослушав, потому что молчать не может). Ну шо ты брешешь?! Я ж своими вочами бачила, шо то Иван був, который в Америку подался тады, када ты ешо мог не тока на печку залазить!
Фёдор (немного раздражённо). Да не Иван то, кажу тябе, а Джон! И...
Старуха (привычно перебивая). Ну бес с ним! Иван, чы Джон!.. Як тама жана яго, Варвара? Шо ён казав про няё?
Фёдор. Да шо... У яе тама тожа усё харашо. Тока, тяперече, она не Варвара.
Старуха. А хто ж?
Фёдор (отвернулся и, пуская дым в усы, стал задумчиво смотреть в даль окна). Веранда яна...
* в те времена этой газеты ещё не было. Выбрана из-за названия.
P.S. Диалект использовал знакомый с детства)). В деревне у бабушки, где я проводил лето, так разговаривают)
Оценка поэта: 5 поплёлся в хату, откуда уже давно раздавались стуки, сгорающей от нетерпения узнать подробности, старухи.
Понравилось.Интересно,по мотивам какого анекдота,не припомню...
В.А.М. відповів на коментар $previous_title_comm, 01.01.1970 - 03:00
Ух ты! Вы знаете все анекдоты? Я думаю, что даже большой собиратель анекдотов, покойный ныне, Никулин мог не знать его. Анекдот называется "Веранда". Прочитал его лет пятнадцать назад в какой-то попавшейся под руку книге начала девятнадцатого или конца восемьнадцатого века, уже не припомню.
Оценка поэта: 5 "Джон. Прихожу домой и ложусь на веранду. Отдыхаю."
Тара:"Я, КОНЕЧНО ДИКО ИЗВИНЯЮСЯ, ВЫ ТУТА РАЗГОВАРИВАЕТЕ... ОТДЫХАЕТЕ, А Я ШАСТАЮ..."
нравится мне Ваш ник. А про "умно"... Я-то тут причём?
Ух ты! Вы знаете все анекдоты? Я думаю, что даже большой собиратель анекдотов, покойный ныне, Никулин мог не знать его. Анекдот называется "Веранда". Прочитал его лет пятнадцать назад в какой-то попавшейся под руку книге начала девятнадцатого или конца восемьнадцатого века, уже не припомню.
"Джон. Прихожу домой и ложусь на веранду. Отдыхаю." 
