Воспоминания…Откуда они приходят, так вот, вдруг, высвечивая вспышкой утонувшие во времени негативы, танцуя бликами, терзая и согревая?
Словно глядишь в мутное, изрытое прожилками снов зеркало, и так внутри встрепенется, вздрогнет, как от звука старого транзистора, внезапностью всхлипа возвратившего посланные кем-то некогда позывные.
Ей было четырнадцать, когда она встретила его. Встретила неожиданно, на тот момент вряд ли понимая, что встретила, а если встретила, то что?
В окне царило лето, навевая скуку, и чтобы продлить прохладу краткого, почти невесомого вечера, она пошла на концерт, тем более что мама давно уговаривала сходить туда вместе с ней.
Миновав вечноскрипучую дверь подъезда, обозленно сморщилась: ослепительный солнечный свет! В нем чувствуешь себя неуютно, раздеваемая взглядами окон и прохожих. Она не любила гулять днем и ждала обычно сумерек, их мягкого, влажного прикосновения, оживляющего тени и углы. Есть в жизни тайна, но когда все обнажено, когда все кричит о себе, кажется, крадет у живущего душу и сама обкрадывает себя. У каждого есть своя тайна… Она улыбнулась: вспомнился недавний эпизод на уроке физкультуры, та девочка, что поцеловала ее в губы, когда они валялись вместе на матах, хохоча над неуклюжими попытками физрука выстроить в шеренгу класс, разбредшийся по залу, как коровы на лугу. Да и какая это тайна – на виду у всего класса!
Во всяком случае, гораздо меньшая, чем те, что ожидают ее в комнатке с белеющими на столе страницами, их горячим шепотом, проступающим на стенах как скалистый ахматовский профиль.
Город дохнул в лицо лихорадкой шума и пыли. Казалось, здесь все состоит из нее: шум и пыль, пыль и шум, с запахами голосов и бензина, с неизменным одергиванием мамы: «Нельзя так смотреть на мужчин! Это неприлично!» Все как всегда: никакого предвкушения, никаких предчувствий.
Концертный зал обдал долгожданным сумраком прохлады. Она любила его за это свойство, за звездное небо огней под потолком, промельки грез, предоставленных самим себе. Предконцертное ощущение лучше, чем сам концерт – во всяком случае, до сего дня это было так. Хотя, если б «Кораблис»…
В их школе все слушали «Кораблис». Он был шкалой, отмычкой, отворяющей сердца и двери всякого сокровенного разговора. Многие носили их значки в знак принадлежности. Ей не нравились значки. Их бляшки, обжившие лацканы и кофты, напоминали фотографии на могильных обелисках и пахли чем-то застывшим, не связанным, а скованным, окованным. Может, оттого, эти звенья невольно сдерживали ее порывы, мешая примкнуть к чужим. Наверное, ей нравился «Кораблис». Наверно даже, она порой в него вслушивалась. И даже возможно слышала, в отличие от своих подруг, взахлеб мечтающих о харизматичном мрачноватом солисте.
Она тоже, бывало, мечтала, но каждый раз о чем-то другом: о чем-то дальнем, как горизонт и размытом, как дождь. Или о встрече с теми, чьи книги читала, о тех словах, что сказала бы им, о чем бы промолчала… И никогда о замужестве, никогда о детях.
Свет в зале затих, пробежавшись тишиной, начался концерт.
Первая песня обдала духом неизбежности, краткости земного. Почему люди об этом не помнят? Жить надо торопиться… Знать бы еще, для чего! Во всяком случае, не затем, о чем вокруг талдычут. Помни о смерти… Как и о войне.
Она любила войну, ее окровавленное лицо, напоминающее лицо самой жизни. Той жизни, где тайна, борьба и кинжал, лермонтовская тоска и ахматовский изгиб.
Но этот на воина не похож - скорее, на стареющего Тургенева с запахом его лугов и фиалок. Смешной, застенчивый, нежностранный.
Эта странность охватывала и ее, окутывая все плотнее, блуждая во взгляде, в улыбке…
И - вот оно: в синем дыму клубящиеся кони, летящие в небо и по небу, полоснувшие болью, как встреча с чем-то родным и несбыточным.
Кони – тоска, кони – жизнь, кони – пульс, кони – огонь: чувствующего, мятежного, рвущегося за пределы.
И, словно ответом на ее мысли, пронесшаяся вслед музыка гор, охваченных светом звезды: одинокой, горней, прекрасной.
Казалось, музыка говорит только с ней, захлестывая душу, и та отзывается, внезапно и вдруг познавшая, что есть мир, жизнь, она сама.
Музыка любви, музыка - любовь…
Любовь – музыка, звучащая в сердцах людских. Этих нот - сердец звучание.
Больше она ничего не помнила.
Когда они возвращались домой, было уже темно. Город щетинился лесом, на лапах которого качались фонари, желтые, волчьи; их холодный отблеск падал на пустые аллеи.
«Хороший был концерт» - сказала мама.
«Да» - буркнула в ответ та, косясь на фонари. Та, доселе знавшая Ахматову, Тургенева, даже и Маргариту, но ничего не знавшая о Гумберте, и жаждущая в этот миг лишь одного: поскорей добраться до подушки в надежде на то, что утро никогда не настанет.
ID:
522061
Рубрика: Проза
дата надходження: 07.09.2014 19:28:55
© дата внесення змiн: 01.07.2015 00:03:51
автор: ChorusVenti
Вкажіть причину вашої скарги
|
