Когда мы с тобой встретимся,
будет снова идти дождь -
дождь, который ты так любишь
и который люблю я,
скребущийся в ржавых глотках водостоков
и стегающий бледные скулы
городских стен,
оставляя
кровоподтеки мыслей тишины,
утопающей в тумане
ноябрьского безвременья.
Ноябрь, как и дождь,
способен консервировать реальность,
наполняя мертвые легкие
будущностью вещи в себе,
потому его внутривенный контакт с нами
вечен,
вызывая целительные вспышки
галлюцинаций,
которыми мы рождаемся заново,
становясь музыкой
несуществования ничего вокруг
и паря в невесомости
призрачных ее мгновений;
думая о чем-то (неизменном
в своей предвнезапности)
и не думая ни о чем вообще
или опрокидывая взгляд в небо
и рассматривая идущих там прохожих,
пока не закружится голова,
снова и снова утоляя в себе эту жажду,
бесконечную, как музыка.
Только музыка
способна делать мир невесомым,
только она вызывает дрожь родственности,
пробегая по венам
дождливыми каплями смысла
и насыщая наши сны о себе
грохочущей вспышками гроз тишиной,
устремляя нас в сердце
морей наших вселенных
откуда
мы возвращаемся ливнем
нового понимания дождя и ноябрей,
понимания того,
что они повсюду, -
как эти бегущие по клавишам
минуты
(тонкие бледные пальцы которых,
пропитанные никотином поздней осени,
так похожи на твои),
встречающие нас
космическим холодом
непроглядности
и теплом вечернего камина,
где я буду что-то рассказывать тебе
твоим голосом,
а ты моим – слушать,
снова погружаясь в сумрак
тех лабиринтов,
чье глубокое молчание
будет еще долго блуждать
в настоявшихся за ночь звуках,
разливаясь по сердцу
тревожными переулками счастья
и гулким эхом беспамятства брусчатки, -
музыка,
владеющая в совершенстве
искусством отчуждения
и город, слившийся с ней воедино,
вобравший кожей ледяную пустоту
этого сна во сне,
что останется внутри навсегда
(самым любимым):
вместе с прошлым и будущим
дождей,
вместе с вечной тишиной
ноябрьской тьмы,
вместе с ясным печальным светом
рождающихся и умирающих звезд,
вместе с глухим криком шепота
миллионов секунд,
услышанных в момент их распада;
сон, что спустя миллионы световых внезапностей
будет хранить во тьме очага
остывшей вселенной
блуждающие огоньки тепла.
