Жил-был старик убогий, как сморщенный сморчок,
Ребята вслед кричали: «Поймай нас, дурачок»
Он их, не замечая, вдоль кладбища шагал.
И многие не знали, здесь сын его лежал.
Случилось это горе в тот олимпийский год,
Когда Амина брали, ему прислали гроб.
Он был у них единственный, разрушены мечты.
И сердцу больно стало от страшной пустоты.
Жена в тоске по сыну угасла в пять минут,
Отца теперь лишь мысли о прошлой жизни жгут,
Ничто ему не мило, и нет ни в чём нужды.
И жизненные ценности уж больше не нужны.
Он взял с собой из прошлого награду за Афган.
«Звезда» ему казалась – кровь бьющая из ран.
Бинтом её завязывал и к доктору носил.
Смотреть, старик как мучился – порою нету сил.
Его от боли в сердце пытались излечить.
А он твердил лишь фразу: «Не стоит больше жить»
Лекарства от потери на свете пока нет.
И ходит у могил он так много, много лет.
За ним ребята с криками: «Спляши нам, дурачок»
А он не обижается. Шагает и молчок.
Ребята покуражатся и прочь – свои дела.
А старику видение: жена к себе звала.
А утром сторож с кладбища, производя обход
Нашел его бездыханным и обрядил здесь в гроб.
С женой и сыном рядышком пристанище ему.
Оформили по-быстрому – вся жизнь пошла ко дну.
Никто к могилам этим поплакать не придёт.
И скоро вся поляна бурьяном зарастет.
А лет так через десять, а может через пять
Других здесь закопают - земле не пустовать.
(22.09.07)23.04.11
