***
Однажды летом Андрей приехал в родной поселок. Но не на каникулы отдохнуть от институтских будней. А на этнографическую практику. Бабушка и ее подруги с особым энтузиазмом восприняли необычное задание внука. Сносили, кто что мог: старые радюжки, рушники, горшки, деревянные детали верстаков... Кроме сбора предметов быта и культуры, Андрей собирал и воспоминания односельчан о прошлом. Услышанное записывал. Воспоминания, в основном, относились к послереволюционным годам. Наиболее страшными были рассказы о второй мировой войне и голодоморе.
В поездках по селу и окрестным хуторам Андрея сопровождала ватага ребят. Свои, обыденные до этого времени, поездки на велосипедах теперь они называли «экспедициями». Во время одной из таких поездок Андрею рассказали о древней старушке, бабе Ане – бывшей школьной учительнице.
Утром Андрей подъехал на велосипеде к дому, стоявшему на краю поселка возле ставка. Трудно было назвать полуобвалившееся и наполовину спрятанное в землю строение, домом. Но двор перед саманной постройкой был вполне ухожен. Горшки висели на покосившемся тынке. Вдоль заборчика были высажены клумбы с цветами.
Постучал в калитку. Ответа не последовало. Собаки во дворе не было. Соседский мальчишка Саня перепрыгнул через забор и несколько раз ударил в дверь. Через время дверь отворилась и из дома вышла, щурясь от света, невысокая щуплая старушка. Поздоровались.
Ребята, радуясь погожему дню, солнышку, и просто от переизбытка энергии громко переговаривались между собой, заливисто смеялись. Андрею пришлось успокоить ватагу.
Объяснив цель своего прихода, Андрей получил приглашение пройти к лавке, стоявшей в глубине двора.
– Для вашего собрания я могу вам дать несколько рушников, которые соткала моя мама. Привезла их с собой из Приазовья. Пешкирами их у нас называют. В начале двадцатых годов меня после окончания педагогических курсов направили в эти края для преподавания болгарского языка в школах болгарского округа. Отец мой Егор Николаевич был противником этой поездки, но я настояла на своем. Люди здесь хорошие, но до сих пор я для них чужая, хотя мы одного болгарского происхождения. Долго не могла прижиться. Затем вышла замуж. Муж мой, Лёнечка, любил меня крепко. Родили мы дочку. Но видать, судьба у меня такая. Через шесть лет умер он. Не знаю, что бы со мной сталось, если бы не друг его Спиридон Николаевич. Времена страшные были. Голод. Деревнями народ вымирал.
***
Андрей замер. Он уже слышал это имя. Не может быть. Спиридон Николаевич. Внутри легкая дрожь. Невероятно. Да ведь это... Нет. Неужели эта женщина знала человека, из-за которого была сломана судьба его близких, десятки судеб односельчан. Это какая-то ошибка. Совпадение.
Андрей пропустил несколько фраз. Сложно было сосредоточиться. Анна Егоровна тем временем продолжала:
–Только женат он был. Переживал сильно за людей. Всем помочь хотел. Да люди неблагодарные, наговаривали на него всякое. Меня сторонились. Я русский язык в школе тогда вела. Болгарский язык запретили преподавать. Спиридон Николаевич мне посоветовал на собрании выступить против националистов всех мастей, которые и в наш район пробрались. И вообще, помогал он мне много. За порядком во всем районе следил. А ко мне всегда старался зайти. Я тогда на хуторе жила. Он мне переехать в село предлагал. Дом простой и удобный показывал, но я у себя осталась. Зачем мне хоромы. На хуторе осталась. Нет его больше. Все вымерли, и дочурка моя там осталась. Если бы Спиридон Николаевич не пропал, может, и моя дочечка сейчас со мной была.
А так, уставал он сильно. Сколько работы. Да ведь и люди какие злобные были! Выпивать начал. И как за всех переживал! Всем помочь хотел. Такое у него сердце было. Он два раза повеситься у меня в сарае хотел. Но я его спасала. Мне врач тогда сказал: „Все равно в петлю полезет. Самоубийцы – «вешальники» всегда дело до конца доводят. Это «утопленники» к воде подходить боятся». А я думала – образумится. Тяжелое время было, – баба Аня замолчала. Потом еще что-то рассказывала о голоде. О засоленных в бочках младенцах. Вымерших селах… Но Андрей почти не слушал. Затихла.
Андрей чуть хриплым голосом спросил:
– А почему Вы на родину не вернулись?
– Кто меня там ждал. Уже, наверное, никого не осталось в живых. Я и осталась здесь, где доченька моя.
– А Спиридон Николаевич? С ним что случилось?
– Спиридон Николаевич… Говорили, что погиб он в схватке с бандой контрреволюционеров-махновцев, которые против колхозов были. Как-то мне рассказали, что он в Одессу перебрался, там женился и стал большим начальником. Но это все слухи. В тот вечер, когда он в последний раз у меня был, то сильно выпил. Начал грозить, что повесится, если я любить его перестану. Хотела я его у себя оставить. Но он решил домой идти. По дороге, значит, и решился. Вот судьба его, какая. Могилы даже нет, куда бы прийти можно было. Через три месяца похоронила Машеньку. Голодные времена тогда были. Села вымирали. Людей хоронить некому было.
ID:
286742
Рубрика: Проза
дата надходження: 17.10.2011 08:32:25
© дата внесення змiн: 17.10.2011 08:32:25
автор: Сергій Пєтков
Вкажіть причину вашої скарги
|
