- Ну вот и всё...
Он, большой, добрый и теплый, жадно затянулся сигаретой и поглаживая меня по голове, произнес:
- А ты боялась.
У него была потрясающая улыбка. Она могла вселить доверие даже в меня - не на шутку перепугавшуюся семнадцатилетнюю девушку.
Он сел на свою любимую скамью под яблоней.
- Ну что же ты? Садись ко мне... Замерзла, поди, совсем...
Он снял с себя рубашку и завернул меня в неё. Тусклое внешнее освещение предавало его обнаженному торсу мертвенную бледность.
Я примостилась скраешку на скамье. Он, заметив мою робость, подсел ближе и прижал меня к своей груди. Я склонила голову к нему на плечо. Он гладил меня по волосам и что-то шептал... Я почти усыпала в его нежных объятьях, Я готова была пойти на всё, лишь бы вот так он гладил мои волосы вечно...
Я выпутала одну руку и крепко-крепко обняла его за шею. Его голова, сплошь в седых нитях легла мне на плечо. Я смотрела в эту ночь и думала о том, что мне всецело нравится пренадлежать этому мужчине, исполнять все его приказы и знать, что именно на его груди Я могу по-настоящему согреться...
Он внезапно встрепенулся и нежно, чуть касаясь, поцеловал меня в щеку. Я прижалась к нему еще крепче. Его небритая щека терлась о мою и от этого Я становилась самой счастливой...
Он любит меня. Он никогда не сделает мне больно... И Я... никогда в жизни не оставлю его... Такого большого. Мягкого и теплого... А главное, всё понимающего без слов...
Я снова свернулась клубочком на его груди. Ночь была прохладной, но он совершенно не замечал холода. Его грубая и очень сильная рука ласково и трепетно гладила мою щеку.
- Замерзла, малышка... Замерзла и испугалась... Надо же, мыши испугалась... Моя маленькая...
Я прижалась к нему всем еством и прошептала так, чтоб никто не услышал:
- Я люблю тебя...
Он помолчал с минутку. А затем, нежно поцеловав, ответил:
- Я тоже люблю тебя, доченька...
