Обрекали многих на кресты, но
не воскрес никто ещё покуда,
три царя – одни в пустой пустыне,
три волхва предсказывают чудо,
потому что там, в небесном поле
Бог рассеял много зёрен света,
но одно – других чуть-чуть поболе:
это – Вифлеемская комета.
Распустила шёлковые крылья,
медленно – и так красиво тая…
И не знает женщина Мария,
что она – почти уже святая,
что спасёт дитя, оплачет сына
под столбом в засохших красных брызгах
(водружая ёлки в крестовины,
вдруг да вспомним тот, из кипариса?).
Будет утро. Ладанки в ладонях.
Рукава и лица в мокрых пятнах.
Чтобы род людской хоть что-то понял,
очевидно, надо быть распятым.
Отворятся, тихо всхлипнув, двери
в чудом опустелую гробницу…
Чтобы род людской в тебя поверил,
очевидно, надо возродиться.
Но решится кто подставить щёку?
Моисей, пожалуй, справедливей,
и привычней всем: за око – око.
Затрепещут пальмы и оливы,
окропится красной влагой вереск
под земные – не с небес – раскаты…
Чтобы род людской в тебя поверил –
вероятно, мало быть распятым.
Чтобы род людской хоть что-то понял –
вероятно, мало возродиться
и воссесть с Отцом на горнем троне…
а надежда – синекрылой птицей,
а любовь – просторней океана -
- как её фатально не хватает! -
расцветёт, как зорька над лиманом…
Но – декабрь… так долго не светает!
Словно мореход в скопленье рифов,
словно путник на скалистой выси,
осторожно подбираю рифмы…
осторожней – подбираю мысли.
А пока… звезда над окоёмом,
Может, не рождён пока Иуда,
три волхва всё едут к Вифлеему
и ещё надеются на чудо.
2014
Голос из прошлой жизни
Рад, что ты еще здесь бываешь!
