Покуда, моя славная пэтэушница,
твой неухоженный американский газон
усеян частями тел космических недоброжелателей
и местный, обкуренный шаман
простирает трясущиеся длани
к изрытым атомными взрывами небесам,
иногда выдирая глаза клювиками перстов
несовершеннолетним девственницам,
не смолкает магический бубен
в грудной клетке этого аборигена.
Покуда шевелится моя последняя культя,
я могу воспевать наш прекрасный мир,
тосковать об эпохе поваленных брёвен,
смеяться над прежними безработицами,
облагаемыми налогами за тунеядство,
не признавать чужих ошибок, а свои – собственные,
смакуя, словно астральные кексики,
нарекать торжественно – важным опытом.
Покуда отравленная ржавчиной вода
в кишечнике водопровода, булькая,
способна испытывать нашу дрожь,
а ты сходишь с ума и ползёшь на потолок
под словесный, пространный град
доминирующего экзорциста,
желающего изгнать демона ночи
из длинноногого идеала,
жизнь продолжается. Демона не изгнать:
познавший боль становится болью,
самым опасным оружием в мире.
Покуда мир состоит из теряющих жизни,
из утративших свой собственный облик
на фоне разбушевавшихся стихий,
из олимпийских чертогов и девяти кругов
вместилища нечеловеческих мук,
из кровожадных битв и анархии,
призывающей к новому распорядку,
я могу его воспевать, несмотря на
клочья дыма в безднах твоих очей.
