Когда я был молод и уверен в том, что путь к счастью пролегает по ступенькам карьерной лестницы, я решил повысить свои шансы на успех и поступил в один из европейских университетов. В конечном итоге расчет мой не оправдался. Пока я учился, моя страна так изменилась, что когда-то давно избранная мною специальность, юриспруденция, искусство добра и справедливости, стала казаться мне ненужной, вредной и даже постыдной. Потом я убедился, что профессиональные успехи в принципе не приносят счастья и даже могут ему повредить. А может быть, я из-за своей лени просто не дошел до точки, где удовлетворение от карьерного роста превращается в ощущение счастья? Или занимался всю жизнь не своим делом? – Не знаю; но сейчас мне хочется рассказать не об этом.
Среди предметов, важных для европейского юриста, попадались и такие, которые представляли интерес и для отечественного правоведа. Одним из них было право международной торговли, которое в основном сводилось к изучению соглашений в рамках Всемирной торговой организации, ВТО. Профессор, который в свое время был одним из функционеров ВТО, говорил обо всех принципах, правилах и режимах этой организации с благоговением. На его лекциях и мы, студенты, проникались таким же чувством. В самом деле, стройная правовая система казалась способной поставить на одну доску глобальных тяжеловесов, вроде США, Китая и Германии, и мельчайшие, но суверенные островки Тихого океана или Карибского моря.
Но после лекций мной овладевал скептицизм. Вырос-то я в Советском Союзе, и моя картина мира несла на себе отпечаток советской идеологии и политики. Возможно, этот же советский опыт внушал мне и стойкое недоверие ко всему официальному. На школьных собраниях завуч так и говорила обо мне: «Максим – антисоветчик», потому что я бунтовал против всех идей и начинаний школьной администрации. С детства любой чиновник для меня олицетворял некое безликое «они», в то время как я совершенно определенно принадлежал к сообществу «мы»; впрочем, это «мы» тоже было довольно расплывчатым. С годами же оказалось, что «мы» - не больше, чем просто «я»… Но я снова отвлекся.
Итак, на лекциях процессор убеждал меня в справедливости международной торговли, а после лекций я начинал сомневаться. Да и как мне было не сомневаться. Во-первых, я в принципе готов усомниться, всегда и во всем; во-вторых, все неофициальные источники проклинали ВТО на чем свет стоит. Конечно, в свободной Европе можно иметь любые убеждения и даже рассчитывать на сочувствие и поддержку, если убеждения окажутся достаточно экзотическими и недостаточно оскорбительными. Но проблема ВТО и ее роли в мире вдруг переместилась в сугубо прагматическую плоскость.
Семестр подходил к концу, и мы должны были подготовить письменные работы – «тезисы», в том числе и по праву международной торговли. Как назло, мой «тезис» должен был воспевать преимущества и достоинства международной торговли в формате ВТО. Официальная версия – те самые «десять преимуществ» - мне была хорошо известна, но излагать ее не хотелось. Противно провозглашать то, во что сам не веришь, хотя делать это можно, и даже с большим успехом… Но и дипломом жертвовать я был не готов.
Я проводил долгие часы в библиотеке, пытаясь найти какой-то компромисс. Но компромисс не находился, и в голове моей текли противные двухслойные мысли. Позорное, стыдное и прагматичное малодушие боролось во мне с нонконформизмом и принципиальностью. Наверное, сам факт этой борьбы бросал тень на мою – в собственных глазах – репутацию непримиримого борца со всяческими штампами, догмами и стереотипами. Но тогда я наблюдал за этой борьбой с удовлетворением: ведь какая титаническая работа духа происходит! На крохотном плацдарме – от виска до виска – разворачивалось сражение масштаба Сталинградской битвы...
Кончилось все очень просто: я подготовил два «тезиса». В одном сухо излагалась официальная точка зрения ВТО на самоё себя. В другом в ярких красках расписывался планетарного масштаба колониальный грабеж, который в какой-то момент увенчался созданием ВТО и предложением ко всем «торговать по правилам». Я задавал вопрос, чего стоят равенство и справедливость, провозглашенные теперь в отношениях сверхдержав и их бывших колоний, если первые сначала обобрали вторых до нитки и даже сильнее, буквально, до костей – в переводе с английского (stripped to the bone). И вывод мой был таким же радикальным и противоречивым, как и все мои взгляды в то время: без фактического перераспределения мировых богатств в международных отношениях не будет ни справедливости, ни равенства, сколько бы метрополии и колонии не торговали между собой «по правилам»…
До последнего момента я не знал, какой из этих «тезисов» я сдам. Профессор предложил, чтобы несколько студентов представили свои работы, и я оказался в их числе. Мои коллеги вставали, сжато пересказывали содержание своих «тезисов», указывали на существующие проблемы и возможные пути их решения. Их выступления были, как правило, сдержанными, лишенными эмоций и очень конструктивными. Я слушал, делал пометки в блокноте, кивал одобрительно или вопросительно хмурил бровь, но на самом деле не слышал ни единого слова. В моей голове грохотали и перекатывались мысли, лишенные формулировок, разделенные только восклицательными и разделительными знаками.
И вот профессор назвал мое имя. Он благосклонно взглянул на меня и сделал пригласительный жест, указывая на небольшую кафедру. Давай, мол, уважаемый, ex cathedra… Я прошел к трибуне. Передо мною было 30 лиц, серьезных, сосредоточенных лиц. Мои коллеги смотрели на меня умными, как будто даже печальными глазами. Наверное, они просто устали, но мне казалось, что они видят и понимают раздирающие меня противоречия, предвосхищают мое решение и скорбят обо мне, вычеркнутом из списка дипломированных в этом году студентов. Нужна ли им моя правда? Нужна ли она мне? Да и правда ли это? – короткие телеграфные строчки проносились в голове.
И пока я был озабочен тем, как справится с пересохшим горлом, из которого, казалось, невозможно извлечь ни звука, в притихшей аудитории зазвучал незнакомый голос. Неторопливо, вдумчиво голос зачитывал мой второй – крамольный – «тезис». Я оглядел комнату. Лица товарищей стали строгими и даже суровыми. Профессор сдвинул брови и уперся кулаком в щеку. Кто же говорит? Кто?! – Все в аудитории молчали, слушали, все, кроме меня на этой маленькой трибуне, которая, казалось, раскачивалась на тех же волнах, что уносили корабли Кортеса и да Гамы в неизвестность. Докажи теперь, что это «не я»...
И вот я замолчал. В аудитории произошло едва заметное движение, и послышался тихий дробный стук. Мои товарищи негромко стучали костяшками пальцев по партам – так в академических кругах Европы принято приветствовать докладчика. Профессор поднялся со своего кресла, жестом отпустил меня и взошел на трибуну. Он был очень серьезен, даже озабочен. Он тронул большим и указательным пальцами кончик носа, постоял так несколько секунд, резко опустил руку, чуть приподнял голову и заговорил:
- Здесь и сейчас были сказаны очень серьезные вещи... Речь шла о чрезвычайно важных и серьезных предметах... Мы с вами сейчас вышли за рамки нашего курса... Речь зашла о том, что лежит в самой основе нашего общества, нашего образа жизни... Невольно мы вынуждены были посмотреть на нашу дисциплину шире... Изучить ее в более широком контексте... В контексте устройства современного мира... То, что здесь прозвучало, не оставляет равнодушным ни одного европейца... Каждый европеец обязан иметь ответы на вопросы, которые касаются основ европейского видения мира... Мы, как европейцы, обязан знать историю, на которой покоится наша цивилизация... Мы должны быть готовы к ответственности за эту историю... Иначе мы не сможем ответственно строить свое будущее... И сейчас я, как европеец, как представитель ВТО, как представитель европейского академического сообщества, как ваш учитель и как ваш коллега, должен ответить на некоторые вопросы... Есть такие вопросы, от которых можно уклониться в любом качестве... Есть вопросы, от которых можно уклониться в одном из качеств... Но есть и такие вопросы, от которых нельзя уклониться ни в каком качестве... Потому что эти вопросы касаются основ, даже первооснов... Я, как европеец, как ученый, как ваш учитель, не имею права уклоняться и не буду уклоняться от обсуждения вещей, которые могут казаться скучными, но при этом не теряют своего первостепенного значения... Я обязан, как европеец и ваш учитель, помочь вам найти такие ответы на эти вопросы, которые позволят вам без излишних хитростей и недоговоренностей смотреть в глаза правде... Я, как ученый...
В таком стиле профессор говорил минут двадцать. Я краем глаза наблюдал за своими товарищами. Их лица сохраняли серьезное, строгое выражение. В них появилось что-то такое, что мне уже казалось, что профессор обращается к ним не с кафедры, а со спины взмыленной, грызущей удила лошади. На нем – покрытые отметинами мечей и стрел боевые доспехи. Мои товарищи слушают его, опираясь на отполированные их руками и обагренные кровью врагов древки копий, поглядывая из-под козырьков своих шлемов на низкий горизонт, где солнце уже блистает на вражеских латах. Развиваются, шуршат истрепанные знамена, нетерпеливо переступает с ноги на ногу тяжелая пехота, предвкушая битву и победу...
Профессор замолчал и тут же зазвенел звонок. Студенты сдавали свои работы, прощались с профессором и выходили в коридор. Я смешался с толпой, стараясь не попадаться на глаза профессору. Толпа студентов вынесла меня во внутренний дворик нашего корпуса. Все закурили, полились негромкие разговоры, послышался смех, кто-то уже принес кофе из автомата. Меня тронули за рукав. Это был мой сокурсник из Гамбурга. Он протянул мне пачку сигарет, подмигнул и сказал: «А он так и не ответил ни на один из этих вопросов. И самих вопросов не назвал. Но говорил убедительно».
Мы закурили. Над нами проносились рваные серые облака. Еврозима прямо на глазах превращалась в евровесну. Мы молчали.
2012 г.
ID:
501453
Рубрика: Проза
дата надходження: 27.05.2014 07:07:50
© дата внесення змiн: 27.05.2014 07:07:50
автор: Максим Тарасівський
Вкажіть причину вашої скарги
|
