Так хочется побыть одной. Чтоб никого рядом. Прости, но даже тебя почему-то не хочется видеть. Я одна и предоставлена сама себе. И я хочу молчать. Думать о чем попало. Делать то, что взбредет в голову. Выключить мобильный телефон: пусть ищут. Меня нет ни для кого. Я выпала из реальности, из всех чужих жизней. Мне параллельно. Закрыть дверь на все замки. И пусть никто не постучит. И я никому не открою. А еще я хочу дождь за окном. Очень сильный ливень. Грозу. Раскаты грома. И чтобы не было электричества. Свечи по всему дому. Десятки огоньков. И сильный ветер. И капли бьются в окно. Стонут провода. И на стенах плывут тени от веток. Игры воображения. И слышно собственное дыхание. Хочется лечь на пол. На спину. Раскинуть руки и смотреть в потолок. А на нем дрожат отблески свечей и плывут причудливые кружева теней. Улавливается тонкий аромат магнолии и горящих фитилей. На кухне закипает чайник. Шумит и подпрыгивает на танцующих голубоватых язычках. Я налью в большую чашку зеленого чая с жасмином. Брошу туда несколько листочков сушеной мяты. Усядусь на пол. Подтяну под себя ноги. Втяну запах чая. И на мгновение прикрою глаза от окутавшего покоя и удовольствия. Глоток. Еще один. Мята приятно холодит. И вспоминается поцелуй со вкусом мяты и сигарет. Беру в руки зажигалку. Щелчок. И из нее вырывается маленький огненный дракон. Отпустила. Еще щелчок. И еще. Еще. Вспышки зажигалки начинают походить на световые сигналы SOS. Я поджигаю засушенные цветы. Осторожно укладываю их в пепельницу. Лепестки искрятся. Тлеют. Черный дым пахнет гарью и чем-то сладким, тягучим. Последний вальс цветов. Смотрю на них не мигая. Глаза затягивает соленоватый туман. Ставлю пепельницу в раковину и включаю воду. Шипение. Мокрый пепел, подхваченный потоками прозрачной жидкости, обрывками уносится вниз по течению, к краю небольшого водоворота и навсегда пропадает в канализационной бездне. Я закрою кран. Прекращу «всемирный потоп». Вытру руки о мягкое полотенце. Устроюсь поудобнее на ковре. Обниму подушку. Допью уже холодный чай. Под руку попадется салфетка. Я помну ее. Медленно, методично изорву на мелкие кусочки. Соберу их в ладонь. Они так похожи на хлопья снега. Сухого, нехолодного снега. Я думаю о чем-то своем. Вот еще одна салфетка. Их еще целая пачка. Мысли в голове такими же обрывками. Вот уже весь пол в «снегу». Я собираю хлопья горстями и подбрасываю их вверх. Они кружатся. Парят. Зависают в воздухе, тщетно пытаясь побороть силу земного притяжения. В хрустальной вазе на столе три белые розы. Я очень люблю запах умирающих роз. Когда они вянут, но еще не засохли. Он особенный. Последний. Некоторые лепестки уже опали. Листья сухие. Ничто не вечно. Из последней салфетки пальцы как-то несознательно складывают белоснежную розу. Она не завянет. Но она и не пахнет. Фальшивка. Тереблю ее в руке. Потом сжимаю в кулак. И вот, это уже не роза, а просто бумажный ком. И он тоже превращается в «снег». Медленно. Встаю и подхожу к окну. Босая. По мягким ворсинкам ковра. По искусственным снежинкам. Сажусь на подоконник. Как в детстве. Смотрю в окно. На бурлящие потоки воды. На проносящиеся мимо машины. На размытые фигурки прохожих под разнообразными зонтами. Слушаю вселенский хаос. Барабанную дробь. Всплески. Гулкие раскаты. Дрожь небес. Чувствую себя маленькой и беззащитной перед этой стихией. Но мне спокойно и тепло, ведь она там, за окном. Стекло запотевает от моего дыхания. Я наблюдаю, как маленькие капельки стекают вниз. Сливаются в более крупные. Каждая прокладывает свое русло на глади стекла. Чертит свою ломаную линию. Я тоже хочу быть такой каплей. Маленькой частичкой могучего дождя. И я хочу чертить свой путь на чьем-то оконном стекле. Может даже на твоем. Пишу пальцем «I L U». Обвожу сердечком. Смотрю, как завороженная. Мелькает мысль, что если дыхнуть на стекло, надпись исчезнет. Но она сотрется со стекла, а не из сердца. Одиночество становится невыносимым. Просто рядом нет одного единственного человека. Я слезаю с подоконника. Включаю телефон. С надеждой, что он сейчас разорвет тишину и разбавит монотонный марш небесных рыданий. Минута. Две. Часы неумолимо отсчитывают посекундный тариф ожидания. Засыпаю на полу. В обнимку с подушкой и телефоном. Свернувшись клубочком на бумажном снегу. Под звуки капель, срывающихся с крыш. Ведь буря тоже засыпает. Под тиканье часов, отмеряющих мою дозированную вечность. Под собственное выравнивающееся дыхание. С воспоминанием о поцелуе. Со вкусом льда, мяты и сигаретного дыма. Со стеклянным сердцем полным одиночества.
