Телега лошадью звалась
(ее картошкой оседлали)
и оглашала, тычась в грязь,
скрипеньем утренние дали.
Секла росистая трава
туманный чистый свежий воздух,
где в мириад блестел карат,
над глушью сонною, подсолнух.
Домишки купой берегли,
свет тени перекинув через
плетень в отеческой пыли,
Руси былой покой и древность…
Скрипела лошадь вдалеке.
В тени я пребывал, в покое,
и что-то говорил в тоске,
совсем не то, что здесь… другое…
