Лиза смотрит не прямо, не наискось
в переплёты потрёпанных требников.
Как бы в ней, положа руку на сердце,
и сжимать, и расплёскивать жизнь?!.
Лиза – мёртвая?
Нет, Лиза попросту смертная.
Лиза – чёрствая?
Высохла Лиза, наверное,
и свалялась, как ветхая кисть…
Лиза пишет расхристанным почерком
по лекалам залепленных нужников.
В ночь, ирисовой краской простужена,
Лиза мнётся… крадётся, не спит.
Ей бы кашлять погромче, позвонче, но
затвердели вопросы комочками –
застарелый
(как следствие – вялотекущий)
бронхит.
Лиза слушает веско и грамотно,
но мудреет едва ли на грамма два!
Шевелюрой толстеет и мучится.
Лиза учится?
Вряд ли!
Веснушчато
Лиза сыплет сопливые звёздочки
Лиза – плакса?
Нет, просто одна
безысходными прочными вёснами
в поролоновом с лентами пламени.
Лиза греет ладони под лампами,
а в глазах созревает луна.
Как бы в Лизу вдохнуться и выдохнуть
мне постылую Лизу совсем?
Ну, зачем мне в довесок-то выдали
или выдолбили/выдавили под/видом её
снов/слов семь? ... … .
