Алла толкает ядро и метает копье, диск и молот. Если бы она метнула меня, легкого как перышко бегуна на 5 тысяч метров, я бы перелетел через Финский залив! Это были сборы спортивного общества «Трудовые резервы». В тихие летние вечера перед отбоем, а то и допоздна, заполночь, в огненом закате и зыбком пламене костра я любовался отражением Вселенной в ее глазах. Под гитару все вокруг горланили с восторженной несдержанностью двусмысленные песенки на грани приличия.
Ко мне подходит санитарка -
Звать Тамарка!
Давай, грит, тебя перевяжу,
Я энто дело!
И в санитарную машину
«Студебеккер»
С собою рядом положу
Для интересу!
Понятно – играла молодая кровь здоровых особей обоего пола.
А вот Алла многозначительно молчалива. Но мое ревнивое приглядывание подсказывало, что ей нравится тренер по плаванию в нашем спортивно-комсомольском лагере. Крупный лошак. Но тренер этот уже разгулялся вовсю с тренером по художественной гимнастике и поэтому пока ни на что другое не реагировал.
У Аллы странный взгляд. Когда она смотрела на меня, то казалось, что это она смотрит не то на пуговицу моей рубашки, не то мимо, не то сквозь, куда-то вдаль, как-будто вслед улетающему ввысь молоту. А мне мечталось, чтобы ее взгляд уперся в мои зрачки. Для того были, надо пояснить, сильнейшие аргументы: ее широкие бедра и стремящаяся на волю огромная грудь зрелого комсомольского возраста времен развитого социализма. Эти обстоятельства подвигли меня на поэзию. Так устроен человек – зов природы, такой рефлекс: как только нечто сексуальное, так сразу стихи писать! Я не мало потрудился в томлении и, наконец, продекламировал:
Я сказал Вам:
- Смотрите!
Заря распускалась ало...
- А знаете что, Алла?
Вы действуете на меня,
Как действует на быка
Материя алая.
Впервый раз за все время ее глаза сфокусировались на моих зрачках. О, какой великий момент и какой ужасный!
– Вот и дурак. – Вежливым тоном и оттого еще более обидно сказала она и словно шарахнулась, срочно отошла быстрым шагом юной слонихи.
«Пора пробовать себя в марафоне», – почему-то подумалось мне.
