Недолгие минуты узнаванья.
Неловкие, смущённые движенья.
И первое – увы – непониманье,
и первое – увы – пренебреженье.
И вот уже составил представленье,
и вот уже оставил без вниманья
нелепое, забавное явленье,
смешное и невзрослое созданье.
Трудней, шаблон ломая, приглядеться
и проследить за нервными руками,
и разглядеть отзывчивое сердце
за розовыми в ямочках щеками.
И вот тогда придёшь искать участья
и, как в исповедальне, обнажишься,
и выложишь все беды и несчастья,
обиды на несправедливость жизни.
Ну чем, скажи, она тебе поможет?
Неопытная, слабая, немая,
она смотреть и слушать только может,
ладони повлажневшие сжимая.
Но ты уйдёшь счастливо-невесомый,
и облегчённо-свежей память будет,
и первозданно чистой станет совесть.
И боль и зло ты начисто забудешь.
И не увидишь ты, как постареет
её лицо, залитое слезами, -
как будто искупить за это время
смогла грехи, что ты копил годами.
И ей от боли не уйти, поверь мне, -
не сердце и не нервы виноваты:
за горькое как детский плач доверье
сочувствие – нелёгкая отплата.
Я всё преувеличила, наверно?
Как говорится, время нас рассудит.
…А исповедь твоя была не первой.
…И – Боже, Боже! – сколько ещё будет!..
