всей моей тусовке посвящается
нас непроизвольно заперли в лабиринте чудовищного возрождения света
город и города впали в бессмысленное осязаемые голодом незаписанного слова
где гордые чувствуют себя выстраданной арифметикой и зеркала смотрят в самих себя до упадка лиц
покуда основываясь на амфибрахии жизненной силы люди становились нашим продолжением в прошлом
все узнавалось стенами на буквах миром на подошвах звезд
таинство нерешенного времени выполнялось за сутки до пробуждения одного из нас
в комто из нас бежал андрей платонов
в каждом из нас сарт пил прокисшее вино
в каждом из хэмингуэев каждый из них был вмечто глазв и совести
враждующее поколение раздвигающее ноги ночи в поисках беспрерывной субстанции
боп и постпанк стали отсутсвием идей
в вавилоне выжжены наши имена чарующими псалмами джона колтрейна и жертвенной ритмсекцией иэна кертиса
оба вонзали свои руки в наше будущее свое прошлое в ветер возвращающий капитанов в свои озера в голос возвращающийся в наши уста
сербские одичалые звонили в пейІзажи нарисованные кофе и игретами
мы все были запрашиваемы несуразностью движения в сгорбленые перспективы мостов на которых двое
мы были лишены звезд по состоянию здоровья а точнее его опьянения
в котором узнавалось нечто особенно долгожданное и меньше всего жаданное
с небывалой концентрацией культуры в начале столетия с ее похвалой евреями
по случаю и без случая знакомства
поэты остервенели в своих диалектах осмеяные светофорами в несостоянии пошевелиться и приблизить свое время
дорожные знаки и окровавленные плечевые суставы мы боролись со всем смехом и смех боролся с нами до первых знамений дороги
мы засыпаои и просыпались и настраивали баланс белого
мы знали что еще живы
