Глядя на серое небо осени,
На свинцовую тяжесть его,
Иду, ищу суицида способы,
Хоть не знаю сам для чего.
Ведь они для меня не пригодные –
Свое тело убил я давно.
И теперь глаза смерти голодные
Смотрят жадно так в моё окно.
Ждут, когда душа жить уж умается,
Когда скажет – … готова! Пойдем!..
И уйдут, веселясь-улыбаяся.
Только мы ничего не поймем.
Глядя на парков богатство-золото,
На танец дивный ветра с листвой,
Я забыл о дожде и о холоде,
И идти не хотелось домой.
Я желал снова верить, надеяться,
Пусть немного, но все же любить.
И с мечтою, что все переменится,
Я готов был все напрочь забыть.
Но слетались на радость вдруг вороны,
Так цинично и злобно крича.
Я ж в ответ своей глоткою сорванной
Тоже им закричал сгоряча.
Блеснул солнца осколок последнего,
И разбился во взгляде моем,
В том, что видел так много запретного,
В том, который теперь отрешен.
И зажег он в нем искру участия,
И надежды блеснул огонек.
Ведь, Боже мой, вот оно, счастье-то,
То, что было мне уж невдомек.
Покатилась из глаз слеза жалости,
И из прошлого в горле стал ком.
Жить хотелось, и прыгать от радости,
Но припрыгал я прямо в дурдом.
