«Скажите мне, братья мои: что считается у нас худшим и наихудшим? Разве не вырождение? - А как раз на него мы и наталкиваемся там, где нет дарящей души.»
Так говорил Заратустра. Ф. Ницше
____________________________________________________________
За окном ещё не наступило утро, но Азору совсем не хотелось спать. Около получаса, он лежал с открытыми глазами, пока не решил подняться и пройтись по дому. Тихонько, чтобы не разбудить Розу, Азор вышел из спальни и остановился возле детских комнат. Оттуда не доносилось ни звука. Спустившись на первый этаж, по деревянной лестнице, мужчина вошёл в свой кабинет и сев в мягкое кресло у массивного стола, включил настольную лампу. На столе всё было на своих местах: стопка бумаги, записная книга, календарь и пара хороших чернильных ручек. Зелёный абажур лампы, превращал жёлтый электрический свет в мягкий малахитовый, который расползался по всему кабинету, месту, где Азор проводил много времени, когда его присутствие не требовалось среди детей. Ещё в лет десять, когда он был обычным мальчиком, Азор впервые записал некоторые моменты своей жизни в толстую тетрадь, совсем не понимая зачем и почему. Лишь много времени спустя, он попытался объяснить себе это. Среди его предположений, не было одного единственного, которое бы казалось ему окончательным ответом. Собственно, он и не мучил себя поиском, потому что важно было только то, что с тех пор, его мысли всегда касались бумаги. Не то, чтобы он любил писать, но было в этом процессе, нечто такое, что было по настоящему им самим, тем Азором, которого знал только он сам и частично Роза. Это совсем не означало, что он жил двойной жизнью, никак не определившись, где же он на самом деле. Человек, по глубокому его убеждению, никогда не находится в одном застывшем состоянии, а постоянно что-то в нём происходит, что-то отмирает в нём и рождается заново и поэтому, когда он где-нибудь слышал, как женщина обвиняет мужчину в перемене взглядов, он мысленно желал этой женщине понять своего мужчину, что в принципе значило бы — и понять саму себя.
Скрипнула ступень деревянной лестницы и Азор услышал, как ручка двери его кабинета повернулась и в дверном проёме показалась взлохмаченная голова его старшего сына. Тот виновато посмотрел на отца и сказал:
- Мне совсем не хочется спать.
- Заходи-заходи, конечно — быстро отозвался мужчина и встал на встречу мальчику — Может быть, ты хочешь чаю?
- Нет.
Азор присел на край своего стола и улыбнулся.
- Нам не спится вместе.
- Да — серьёзно ответил тот.
- Остальные спят?
- Спят.
- Хорошо.
Мужчина достал из стола свою трубку и набив табаком, раскурил её.
- Можно вопрос? - спросил сын.
- Конечно.
- Это странно, папа. Я даже не знаю, как бы сказать это. Одним словом, у меня есть несколько товарищей, с которыми я в школе общаюсь. Когда мы заводим разговор о чём-либо... Они быстро понимают друг друга, а я почти всегда, никак не могу понять смысла всего этого. Конечно, я не даю им увидеть этого, но всё же...
- Ты себя чувствуешь при этом — не похожим на них?
- Да.
- И чего бы тебе хотелось: понять их или быть похожими на них?
- Я не знаю. Это сложно. Есть ещё несколько моментов, которых я не могу понять. Например, ты говорил, что хвастать — не стоит, что намного важнее, просто знать, что ты можешь, а чего нет. Но в школе, я вижу совсем другое: там почти все говорят о том, что они могут, даже когда на самом деле не могут этого. Другие их слушают и верят. Мне даже кажется, их за это уважают.
Мужчина провёл ладонью по волосам мальчика и улыбнувшись сказал:
- Я понимаю о чём ты.
- Правда?
- Да.
- Такое было и в твоей школе? В школе, где ты учился?
- Конечно. Всё было точно так же.
- И ты всё равно не хвастал?
- Хвастал. Мне тоже сначала показалось, что это верный путь к тому, чтобы тебя стали уважать. Я даже пытался опередить других в этом.... Помнишь, мы вчера с тобой строили карточный домик на столе?
- Да, помню.
- Хвастовство, очень похоже на такой домик. Ты строишь его, стараешься, но чем выше он становится, тем больше вероятности, что он упадёт. А когда он всё-таки упадёт, ведь остальные заметят это и запомнят. Но даже не это главное, что запомнят и увидят окружающие, а важное здесь то, что ты и сам начинаешь верить в то, что говоришь. Ты говоришь об этом сегодня, завтра и после завтра, и на четвёртый день тебе кажется, будто всё так и есть. Хвастовство — оно не может обойтись без выдумки, ты себе выдумываешь, накладываешь одну выдумку на другую, тебе это нравится, но приходит момент, когда перед тобой встаёт выбор — доказать свои слова или признаться, что ты просто хвастал и на самом деле ничего не можешь. Ты слышишь, как над тобой смеются, как вспоминают тебе твои же вчерашние слова, потому что ты не смог того, о чём говорил и тебе становится обидно, ты начинаешь злиться, как будто здесь действительно речь идёт о тебе самом, а не о выдумках. И вот, ты начинаешь понимать, что в первую очередь, не кто-то из окружающих поверил твоему хвастовству, а что хуже всего — ты сам и поверил в это. Другими словами, ты всё время сам себя и обманывал, понимаешь? И даже хорошо, когда это обнаружится завтра, сынок, ведь случается такое, что это прозрение — приходит спустя очень долгое время. Этот промежуток времени, ты никогда не назовёшь — полезным для себя, потому что станет очевиден печальный факт, говорящий о том, что это — потерянное время, которое ты мог провести совсем иначе, совсем с другими мыслями и надеждами, где бы ты не заблуждался на свой собственный счёт.
- То есть, обман других — не хуже, чем обман самого себя, так выходит?- спросил задумчиво мальчик.
- Посуди сам. Подумай. Всегда размышляй про себя. Разговаривай с собой постоянно. Иногда, то, что тебе открывается после долгих размышлений — звучит странно и непривычно, но не смотря на это, именно оно подтверждается дальнейшей жизнью, а совсем не то, что нам кажется сперва, либо взято у других, как способ. Любое размышление начинай с самого себя. Не с того, как это воспримут другие или каким ты будешь казаться окружающим, не с того, как будет удобно остальным и ты вдруг решишь, будто для их удобства ты бы мог чем-либо поступиться, а именно — с самого себя. У тебя, есть твои руки, твои ноги, твои глаза и твоё сердце, но разве твои мысли и поступки — это не твоё? Они так же твои и всю свою жизнь это всё будет тобой, а не кем-то другим. Когда человек умеет серьёзно к себе относиться, когда он уважает себя и ничего в себе не считает мелочью, он и к другим учится относится совсем по другому. И поверь, среди людей, конечно не среди всех, это ценится больше всего, когда человек хозяин самому себе. На этом основывается и дружба, и отношения мужчины к женщине. От этого, многое зависит...
Азор заметил, что глаза мальчика сомкнулись и он тихо уснул. Мужчина тихо достал из шкафа мягкий, клетчатый плед и укрыл им своего сына. За окном уже начинало подниматься солнце. Во дворе, на их любимой вишне, собралось несколько птиц, которые принялись воспевать жизнь, каждая на свой лад, создавая одну звонкую песню живых всему живому. Выйдя во двор, Азор снова раскурил свою трубку и выдохнув дым, вдохнул свежий, наполняющий его счастьем воздух.
Так начинался новый день.
ID:
360813
Рубрика: Проза
дата надходження: 30.08.2012 00:16:24
© дата внесення змiн: 31.08.2012 02:05:13
автор: Samar Obrin
Вкажіть причину вашої скарги
|
