Я, о поэзии и передачи
(автобиографическое эссе)
Желания писа’ть, как такового, в моей жизни не было. Изначально, так просто случилось, что я взял в руку ручку и записал свои мысли на бумаге. В тот момент, я понял, что текст, написанный мною – это всего лишь проекция того, что я имею, что есть во мне. Но так же, я почувствовал продолжение этой цепочки – услышанный голос, благодаря которому, у меня появилось всё, чем я владею сегодня.
Я чётко понимал, что просто ухватить ниточку, вьющуюся, словно оборванная паутина, вокруг моей души, невозможно. От этого, она ещё больше порвётся. Я думаю, такая ниточка рвётся у каждого человека первым криком. И только недавно, я осознал, что эту тончайшую нить вовсе и ненужно хватать, за неё не нужно цепляться. Это символ моего вдохновения.
Со мной происходят такие ситуации, которые можно описать историей с костром, который я когда-то зажёг, для того чтобы согреться и пламя тогда освещало пространство окружающее меня. Да, настало время, и костёр погас, а я отправился дальше. Но, то пламя до сих пор согревает меня и освещает мне путь, ведь костёр передавал мне тепло и не дал замёрзнуть, почему я сейчас и нахожусь в движении. Он отдал мне себя, а я принял его.
Я по природе достаточно гибкий человек и легко поддаюсь разным формам и с тонкими вибрациями мыслей рассматриваю чистые цвета. Вспомнил. Когда в университете я посещал занятия по скульптуре, то мне сложно было сказать, что я лепил фигуры. Внутренне, это больше было похоже на то, что фигуры лепили меня. Именно это я всегда передаю ритмом, в котором говорю, тональностью слов, которые произношу, частотою мыслей, которым даю жизнь.
Что касается поэзии, то гусеница не умирает, для того чтобы превратиться в бабочку, но она и не подаёт видимых знаков жизни, находясь в коконе. Я хочу сказать, что когда в человеке поэзия готовиться к тому, чтобы быть услышанной, необходимо Дышать, это очень важно... очень.
Находясь в тесном отношении с живописью, поэзией и музыкой, я пришёл к выводу, что во все времена, за этими проявлениями творчества, стояло нечто большее, чем идеи и способности человеческие. Я говорю вам сейчас о науке. То культурное наследие, что мы имеем сегодня – это всего лишь проекции информации познанной людьми. Человек-учёный познаёт конструкции природы, какими бы случайными они не казались, и передаёт их посредством дыхания своего.
Голос – это, прежде всего, дыхание, сотворение вибрации. Но цвет тоже вызывает вибрации, поэтому нельзя отделить живопись от поэзии и музыки. Это три реки, но с одним источником. Всегда необходимо помнить, что если человек имеет чёрно-белое зрение, то и видит он вокруг всё чёрно-белым, и не знает о цвете ничего.
Чем больше я вижу красоты в этом мире, тем меньше я вижу возможностей это передать. За некоторыми вещами стоят колоссальных размеров объёмы, и они вмещаются в образы только на абстрактном плане. Когда такая информация вносится в образы физического плана, то такие образы, не выдерживая столь большие объёмы, просто разваливаются и фразы теряют свою силу. Волны столь непродолжительны, что создаётся впечатление, будто после вдоха выдоха не последовало.
Любая искра, любой кадр из красок, любой поток – это звучание инструментов одной основной симфонии. А внешняя жизнь и весь видимый мир – это всего на всего отражение, проекция, исходящая из абстрактных структур. Вы согласитесь со мной, когда я скажу вам, что картина – это краски с холстом, в которые было внесено нечто. Краски изготовляют люди по определённым принципам, и эти принципы изучались и совершенствовались в своё время по определённой траектории. Но для того чтобы обогатить палитру художника, человеку прежде всего необходимо было открыть для себя такое понятие, как «цвет», точнее сказать, открыть сам цвет. Явно, цвет, изначально представлял собой просто «камень какой-то скалы», и для того чтобы увидеть его со всех сторон, человеку пришлось извлечь его из скалы, отделить от целостности мира, чтобы обрести контроль над ним. Но это далеко не начало; эта цепочка длится к такому вопросу, как «а как появился цвет вообще?». И это вовсе не предел. Всё вышло из абстрактного плана, ведь он – основа каждого творения, и он же является самим творением, хоть это и не проявляется столь явно, чтобы каждый смог это просто увидеть. Как монада, которая есть, и в своё время проходит сквозь тело. Исходя из этих знаний, можно сказать, что каждая картина, только что написанная на недавно изготовленном холсте, имеет возраст ни один миллиард лет, как, в общем-то, и человек и любое другое творение (ведь не может что-то появиться из ниоткуда). Здесь уже не видно разницы, по той причине, что её просто не существует. Момент, из которого исходит всё.
В связи с открытием уровня с подобной информацией, появилась возможность рассмотреть более тщательно процесс обучения. Первое, что бросается в глаза, это процесс обучения в давние времена. Как художники познавали искусство в своё время? Они буквально, жили со своими учителями. Находясь, большее количество времени с мастером в одной условной зоне, они больше постигали информацию, излучаемую учителем, на абстрактном плане. Вся физически выполняемая работа, вся теория, выстраивались на основе передачи информации мысленным путём. Ученик имел возможность не только слышать ответы на ряд собственных вопросов, но и видеть, как процесс развития проходит у мастера. Великие художники никогда не останавливались на достигнутом. Всё что они открывали, давало возможность открыть более тонкие горизонты. Ученики просто попадали под ритм жизни учителя. Жизнь таких учителей – это дыхание искусства, которое началось однажды и проявляется в дыхании тех, кто овладел кистью и красками.
Так я прекратил заниматься поэзией, но стал изучать её. Теперь, моя поэзия – это листья деревьев, которые выросли из семян. Самое интересное, что само семя, уже является для меня деревом. Сегодня, я не вижу разницы между семенами и деревьями. Просто есть Закон, по которому управляется жизнь.
Я стал вводить в мир образов некую буквальность. Тексты наполняются более объёмными образами, но не для придания пышности человеческой фантазии, а для восприятия их, как обычных вещей. Если я написал слово «сосуд», то кто-то воспримет это слово, как обычный предмет обихода. Другой же, соотнесёт его с человеческим существом, как ёмкостью, обладающей свойством наполняться. Третий, пойдёт ещё дальше. Он увидит логическую цепочку между сверх аморфными образами, вызванными в его эго при помощи слова и окружающих это слово фраз. Но, речь идёт всего лишь о точке, на которую один смотрит обычным взглядом, другой смотрит в очках, а третий через микроскоп. Я же пишу об обратном. При слове «сосуд», возникает формула, по которой слово, вместо того, чтобы усиливать ассоциации, наоборот, сворачивает информацию о самом себе. Сворачивает до той степени, пока сама суть слова не укажет на своё происхождение – место, в котором родилась мысль, то есть путь к мгновению, из которого данная точка образовалась. Путь к мгновению, которое является строительным материалом само по себе.
Но период практики уже давно прошёл, кажется, даже не начавшись, и в дело вступает интуиция. Вступает, должен признаться, кое-как, ведь об этом мне никогда ничего особенного не было известно. Для меня настало время определить интуицию, и оказалось, я ни то чтобы ничего не знал о ней, я обладал о ней абсолютно другой информацией, не соответствующей реальным фактам. Мне ещё так много предстоит встреч… с кем? с самим собой. В реальности так много зеркал, и кто знает, в каком из них моё отражение, а в каком, отражается одно из моих отражений?
Недавно, я лежал на своей постели, в своей комнате, и читал удивительную для меня книгу. Она написана настолько образно, что миры этих различных образов находятся друг с другом в состоянии трения, создавая ослепляющий свет. И я понял, что такое научное произведение, написанное столь поэтично, индийским музыкантом, стоит воспринимать именно буквально. Есть множество фраз, о котором можно сказать: «Не стоит воспринимать столь буквально». Здесь же, в этих словах, что я читаю, буквальности совсем нет. Её стоит внести и я это сделал. Так во мне родились объективные мысли.
Я просто находился на той территории, где полутень. Земля обернулась к солнцу и настал ясный день, во время которого образуются мысли тянущиеся к ночи, для того чтобы увидеть рассвет. Это важно… очень важно.
И когда я дочитал книгу, я поднял голову и посмотрел на полку. На полке стояло мамино зеркало в форме сердца. А на стене напротив, висит и до сих пор морская звезда. И эта звезда, с моего ракурса, чётко отражалась в мамином зеркале. Всматриваясь, я ни о чём не думал. Потом опустил взгляд на книгу, которую дочитал. Она была открытой. Я закрыл её, а на обложке, блестел её золотого цвета символ, в виде крылатого сердца, с заключёнными в нём звездой и луной. Суфизм.
Сердце моё, словно осветилось висящей на стене звездой. Луна – одна на всех, а крылья… крылья у меня есть, просто, ещё не подул тот ветер, в пространстве которого стоит раскрыть их… снова.
ID:
162158
Рубрика: Інше
дата надходження: 21.12.2009 08:07:48
© дата внесення змiн: 21.12.2009 08:07:48
автор: Skylist
Вкажіть причину вашої скарги
|
Привет! Спасибо тебе за понимание. Кажется Басё будет со мной уже всю жизнь... или даже больше...
