Из цикла «Накануне перестройки»
Средний обыватель упорно продолжает называть страны Первого мира «капиталистическими». Но грамотные политологи знают, что капитализм на Западе закончился еще в ХХ веке – там, где осталось сознание вечно вчерашнего обывателя. Крупнейшие корпорации, которые определяют правила игры на мировом рынке, акционированы и находятся под контролем бюрократии. Крупные капиталисты, включая «семейные империи», рантьеризовались, а средние и мелкие вынуждены играть по упомянутым правилам и фактически исполняют роль управленцев нижнего звена. Формально в странах Запада (а также в Китае) продолжается переходной период, но переход уже состоялся. Частный собственник сохраняет определенное влияние только в банковском секторе, и это всегда мешало «финансистам» конкурировать с «корпоративщиками». Функции «распоряжения» и «управления» собственностью отчуждены от частных лиц в пользу бюрократии, которая теперь играет роль коллективного (классового) собственника средств производства (как в СССР, Китае или Югославии). Другими словами, общественным строем атлантической метрополии является социализм.
По форме он существенно отличается от китайской или советской модели (это и сбивает с толку обывателя), но суть та же самая; и политкорректный волапюк «постиндустриальное общество» эту суть не изменит. Одним из формальных отличий является структура правящего класса. Государственно-политическая бюрократия, характерная для традиционного социализма, конкурирует на равных с корпоративно-финансовой только в Западной Европе. В Северной Америке и Японии сложился «чистый» корпоративно-финансовый социализм; государственные деятели там исполняют функции служащих среднего звена. Развитие бюрократического уклада породило еще один подкласс – технологическую бюрократию, которая все увереннее заявляет о своих претензиях в ХХI веке. И это достаточно опасно, поскольку «технологи» базируются не только на университеты, но и на ВПК, это не только самый продвинутый, но и самый бесчеловечный эшелон власти. Когда-то Север Гансовский ввел термин «отарк», обозначающий безнравственный талант; вот это оно и есть. Достаточно сказать, что «цветные революции» и «арабская весна» – их технологии.
Современный западный социализм воспринял от классического не только родовой признак (власть бюрократии), но и многие другие характерные черты, в числе которых: высокий уровень социальных гарантий, административно-командные методы управления, диктат производителя, пилотное проектирование, контроль над технологической цепочкой, плановый характер экономики. Но самое главное – затратную экономическую модель. Или, как говорили советские идеологи, вслед за Марксом: «социалистический способ производства». (Многие, в отличие от Маркса, считают этот признак родовым.) От рыночной эта модель отличается тем, что цена товара определяется не потребительной стоимостью (и спросом), а стоимостью (суммой затрат).
«Светлое будущее всего человечества» уже наступило, с чем я и поздравляю переростков Перестройки. Закон стоимости сделал свое дело: дисперсия прибавочной стоимости неотличима от нуля. Тепловая смерть рынка, можно сказать, состоялась – по крайней мере, в странах Золотого Миллиарда. Кое-где (например, в Голландии) частную норму прибыли уже начинают регулировать законодательно. Полному ее слиянию с общественной нормой прибыли мешают два обстоятельства: во-первых, обе не стоят на месте, а снижаются по мере истощения рынка капитала. (Ну, это неинтересно.) И во-вторых, квантовые эффекты эксклюзивных технологий. Частная прибыль возрастает до небес – но только в отдельных специальных случаях и на краткое время. Тем не менее, именно это обстоятельство последовательно укрепляет позиции «технологов» в структурах атлантической власти; за ними будущее… если оно состоится. Потому что рынок капитала действительно исчерпан.
2017
(*) Повторная публикация. Хотел бы я знать, куда подевалась первая.
