Днем, когда по всем окрестностям еще искали сына золотаря, Януш мало кому известными тропами уже пересек лес, с котомкой за спиной и неколебимым намерением в груди - во что бы то ни стало разузнать, как победить дракона. Широким шагом пересек он пролесок и ступил на широкую мощеную дорогу, сильно поросшую травой, которая вела на север. Редко кто нынче хаживал по этим дорогам без особой надобности, изредка торговец тащился на своей подводе, кряхтя и причитая, в попытках разогнать скуку, еще реже проносилась с грохотом, распугивая сидящих по кустам птиц, почтовая карета или, стуча своими палицами по истертым камням, медленно ступали одинокие паломники. Земли эти были Янушу незнакомы, и что ждет его впереди, он не знал, но, упрямо бодро вышагивая, все больше отдалялся от родного дома. Ночи коротал он у костра в лесу или в поле, развалившись на стоге сена, собирал ягоды и орехи, ловил дичь, а в небольших деревнях, то тут, то там прибившихся к краям дороги, бывало, обменивал ее на кувшин молока, головку сыра или просто краюху хлеба. Когда посчастливилось повстречать доброго человека – ехал на телеге, когда нет – продолжал путь так, на своих двоих. «Должен быть на севере мудрец, который сможет помочь советом», - так рассуждал юноша, устремляясь к припорошенным снегом узким, кривым улицам неизвестного города. Он спрашивал у встречных, где найти самого мудрого человека, что обитает в этих местах, и люди, пожимая плечами и удивленно кивая головой, направляли Януша дальше по мощеной дороге. Постепенно она стала более оживленной и ухоженной, аккуратные домики и даже целые поселки стали попадаться все чаще и чаще; время спешило, и в края, куда попал наш герой, уже пришла ранняя осень. Теперь, порою, ему сложно было объясниться с местным людом: ни языка, ни нравов которого он, конечно, не знал. В небольших городах, с необычными – каменными книзу и деревянными сверху – домами, покрытыми красивой темно-красной черепицей, сын золотаря мог выменять то, что удавалось раздобыть в пути, на хоть и не новые, но теплые одежды, а, как-то раз, за две-три пригоршни собранной в лесу земляники Януш выручил у зажиточного торговца поношенные сапоги, которые тому стали малы. Трудности и лишения, все невзгоды долгого пути он преодолевал смело, не останавливаясь и не опуская рук, и даже тогда, когда первые дожди пришли на смену теплу и солнцу, юноша бодро шагал навстречу неизвестности. Его даже радовала непогода, потому как, глядя на такого путника, промокшего, но неунывающего, торговцы чаще брали его на подводу и даже кучер почтовой кареты, как всегда спешивший, приглашал теперь сесть на облучок и проехать милю-другую. Деревья были все в снегу, окна домов за ночь разукрасил морозец, когда, наконец, дорога, петляя между деревень и мелких городишек, вывела Януша к большим красивым воротам у подножья невысокого холма, над которыми виднелись блестящие шпили и серые стены возвышающихся башен и церквей. Дорога из крупного, блестящего, истертого тысячами ног булыжника сузилась еще сильнее и, сделав резкий поворот вправо, побежала под гору.
Было раннее утро, и работящий народ уже вовсю сновал то там, то сям, открывая ставни крошечных темных лавочек и начищая до блеска аккуратные витрины. Около тяжелой, обильно украшенной двери таверны двое или трое работников ворочали здоровенную бочку, пытаясь, видимо, спустить ее через небольшое окошечко в подвал. Слева от ворот росли высокие, под стать башням города, деревья, с ветки на ветку то и дело перелетали не смолкающие ни на миг птицы и шустро скакали пушистые белки. Януш нашел себе местечко и принялся кормить зверушек, птицам бросал хлебные крошки, белкам – лесные орехи, которыми всегда были набиты его карманы, размышляя, с чего начать поиски мудреца. Сын золотаря, погрузившись в свои мысли, сидел недвижимый, как вдруг, буквально, в двух шагах послышался смех и улюлюканье, и тут же из-за угла показалась очень странная процессия. В окружении уличных мальчишек, не прекращающих извиваться и горланить, постоянно спотыкаясь, падая и врезаясь во все, во что только можно, тщетно пытаясь отбиться от галдящей толпы маленьких тиранов, шел, хоть это и не слишком ему удавалось, маленький человек. Одет он был неряшливо, лишь бы как: нелепый костюм топорщился во все стороны, пуговицы на нем были застегнуты, не пойми каким образом, шляпа сидела на его косматой голове задом наперед, а сапоги на его ногах были, почему-то, совершенно не похожи друг на друга. При этом он молчал, терпеливо снося насмешки пострелов.
- Слепой, слепой, иди домой! – не унимались мальчишки, все громче запевая свои глупые куплеты, дергая человека за фалды сюртука, толкая и ставя подножки. Каждое падение несчастного, каждый его кульбит или столкновение с деревом сопровождалось взрывом эмоций и шумными, оглушающими всех прохожих аплодисментами юных бездельников.
- А ну, пойдите прочь, - не выдержал сын золотаря, для пущей строгости прикрикнув на мальчишек, которые, конечно, не поняли ни слова из того, что говорил Януш. Тем не менее, не то крепкий вид юноши, не то его невнятная речь заставили этих малолетних повес бросить забаву и, сверкая пятками, скрыться. На улице стало вновь тихо, и наш герой, взяв странного человека под руку, пригласил присесть рядом, у ворот в город.
Морозный воздух приятно освежал уставшего путника, а яркое солнце по-зимнему слегка грело макушку и замерзшие руки. Издалека доносился запах жареного в сахаре миндаля и свежих булок, поддразнивая прохожих и заманивая в свои будоражащие воображение ароматные силки.
- Вы и вправду слепой? – неуверенно спросил Януш человека, глядя, как тот, будто бы, смотрит куда-то вдаль, отрешенно и внимательно.
- Ах, вы еще здесь? - внезапно вздрогнув, как будто от испуга, воскликнул новый знакомый, - а я, грешным делом, подумал уж, что вы уже ушли, - странный человек замолчал, но через несколько мгновений заговорил снова, - Да, и вправду, слепой, во всяком случае, так меня так и называют – Слепой, а, поскольку людям виднее, стало быть, так оно есть.
Януш и Слепой хорошо понимали друг друга, хотя, как могло показаться невнимательному зрителю, разговаривали они на разных языках. Но, думается мне, это не редкость…
- Значит, вы меня вовсе не видите? – продолжал допытываться сын золотаря.
- Да, да, вовсе не вижу, - все так же, всматриваясь куда-то вдаль, как бы мимоходом, отвечал незнакомец, который словно пытался запутать юношу. – Хотя..., - Слепой замолчал и, нахмурив брови, задумался о чем-то очень важном. Ждать пришлось недолго и, придя, наконец, к конкретному решению, он продолжил в куда более приподнятом расположении духа.
- Хотя, если вам будет угодно подняться во-о-о-н, - по прежнему, глядя в сторону горизонта, но теперь еще и указывая туда длинным тонким пальцем, продолжал Слепой, - во-о-о-он на тот холм, то мне, думаю, удастся вас хорошенько рассмотреть, - незнакомец умолк, довольный собой.
- По правде говоря, - тут же сразу как-то захандрив и осунувшись, произнес новый знакомый, - никто из соседей мне не верит, а потому не удивлюсь, если не поверите и вы.
- Почему ж не поверю? - бодро ответил Януш, и на обросшем, местами запачканном лице Слепого отразилась неописуемая радость, - тогда ясно, почему вы лбом все деревья пересчитать пытаетесь да каждой канаве поклон отвешиваете! А что же вам, и очков особых раздобыть-то негде? Быть того не может, чтоб в таком большом городе – сын золотаря по привычке махнул рукой в сторону ворот, но его новый знакомый и не шелохнулся, – не было доктора какого или профессора!
- Что вы, что вы, мой юный друг!– отвечал Слепой, - их в этом городе едва ли не больше, чем пекарей, уж поверьте мне на слово! Да вот только одна беда: сижу я, допустим, вот тут, вижу и доктора, и очки в витрине всякие разные, а как пойду туда, то и дело теряюсь, плутаю днями, пока городовые сначала в каталажку, а потом уж и домой свезут. Пытался я им втолковать, что на площадь ратушную мне нужно, к аптеке, что в доме справа, а они смеются, да и только, говорят, мол, что мне очки, как мертвому припарка, а собаке – третий хвост.
- А вы покажите мне, где эта площадь? – попросил Януш, и стоило лишь Слепому указать на самую стройную и красивую башенку, увенчанную флюгером, как оба они, и юноша, и странный человек устремились по узкой улочке в сторону площади, лежавшей прямо посреди города. Сын золотаря поначалу тащил нового знакомого за собой, но, спустя сотню шагов, когда Слепой немного свыкся с таким темпом своего передвижения, они пошли практически рядом, и лишь один слегка поддерживал другого за локоть. Жизнь в городе уже кипела в полную свою силу, как показалось Янушу, никогда не бывавшему в столице; вокруг все галдели, покрикивали друг на друга, но ощущая сердцебиение этой доброжелательной, хоть и шумной, улицы, хотелось погрузиться с головой в сбегающую по ней реку. Исток ее находился прямо на широкой площади, около городской ратуши, где находилось скопление всех сфер жизни горожан – посреди нее расположился рынок, в домах вокруг были таверны с громкими именами, банки с вычурными гербами, постоялые дворы, ничем не уступавшие дворцам, и, конечно, старая-престарая аптека. Она стояла немного в стороне от всеобщего гама и толкотни, и, остановившись у ее огромных, дубовых дверей, с ручками в виде разинувших пасти львов и загадочной, но очень красивой резьбой, Слепой повернулся к Янушу и спросил его, что привело юношу так далеко на север. Сын золотаря рассказал все: и про дракона, и про сборщиков из префектуры, и про сестру свою, и про указ, что грозил ему темницей, и про мудреца, который совет дельный ему дать может. Когда юноша окончил свой рассказ, Слепой как-то странно улыбнулся, все так же глядя вдаль.
- Господин, что в аптеке этой живет, самый мудрый в наших краях, часто, случалось, смотрел я за ним, и нет никого, кто прочел бы больше книг, чем он, и нет никого, кто был так же осведомлен в науках, как он, и все горожане, как и я, идут к нему за мудрым советом.
Сердце Януша затрепетало при виде почтенного седого старика, склонившегося за книгой, лежащей на прилавке, когда вошел он вместе со Слепым в аптеку. Вдоль стен стояли аккуратные шкафчики со стеклянными стенками, внутри которых находились разные травы, порошки, зелья и снадобья, бутыли с какими-то безобразными существами и резные коробочки с кривыми кореньями. Вокруг, на столах лежали странной формы блестящие приборы, а на стенах висели изображения всяких схем, изображавших, в сущности, одно и то же – человека.
Подмастерья здесь не сновали, как в какой-нибудь лавчонке, направо и налево, а чинно, почти бесшумно передвигались, выполняя поручения своего патрона и наставника. Пока один выбирал для Слепого самые большие линзы из всех, что были в аптеке, а их пришлось вытаскивать из массивной продолговатой колбы, в бытность свою бывшей частью не то микроскопа, не то подзорной трубы, еще двое принесли из библиотеки пыльные фолианты. Косматые брови мудреца редко вздрагивали, когда глаза его скользили, как ветер над водной гладью, по строкам этих книг. Трудно было оторвать взгляд от него, погрузившегося в чтение, откладывающего один том за другим в сторону, листающего страницу за страницей в поиске ответа. Те, что оказывались бесполезными, сразу возвращались в библиотеку подмастерьями, книг становилось все меньше, пока, к тому времени, когда полдень остался далеко позади, мудрец не отодвинул от себя и последнюю – самую толстую, отделанную кожей и настоящим золотом.
- Если я не могу тебе помочь, - оправив свою седую бороду, сказал старик, - то в этих краях тебе никто уже не поможет, юноша. Искать ответа нужно тебе в другой стране. – Ученый оправил свой костюм, достал из небольшого кармашка похожие на крупное яйцо часы, укоризненно посмотрел на них и, откланявшись, отправился в одну из задних комнат.
- Не вешай нос, Януш, - уже на улице, когда площадь стала пустеть, а в окнах домов начал зажигаться свет, - не такие уж в этом городе и мудрецы живут, как ты сам видел. – На его носу блестели здоровенные, с линзами толщиной в ладонь, очки, больше похожие на две плошки, скрепленные между собой. Зато теперь глаза его, прищуренные, обратившиеся к горизонту, смотрели в молодое, смелое лицо сына золотаря. – Как же замечательно видеть чье-то лицо и знать, что его владелец рядом, а не так далеко, что он о тебе и не подозревает! А ведь я неизбежно заскучаю здесь, да и виды, что открываются с холма, мне порядком поднадоели, - продолжал Слепой, - разреши мне пойти с тобой, кто знает, может, и глаза мои пригодятся…
Юноша, который хоть и немного приуныл, но был все так же тверд, не раздумывал долго, а просто хлопнул своего нового товарища по плечу.
- Показывай дорогу! – улыбнулся Януш, - странствовать одному страх, как скучно!
Через несколько часов сквозь городские ворота, с заплечными мешками, набитыми до отказа, прошли сын золотаря и Спепой, в руке у каждого была крепкая трость, на головах – теплые меховые шапки. Ветер крепчал и грозился перерасти в настоящую снежную бурю, город почти совсем затих, а двое странников уверенным шагом устремились туда, где вот-вот должно было уже сесть солнце, залившее горизонт холодным розоватым свечением. В любые, даже самые темные и холодные времена, на рассвете и на закате, найдутся те, кто устремляет свои помыслы, свои взоры и твердую свою поступь к солнцу...
ID:
493902
Рубрика: Проза
дата надходження: 21.04.2014 08:27:29
© дата внесення змiн: 29.04.2014 09:15:09
автор: soulowner
Вкажіть причину вашої скарги
|
