(Дж. Стейнбек)
Зима тревоги нашей позади.
И куколка, согретая навозом,
желает жизни мира посреди
и сыном Йорка норовит на воздух.
И мы дышать поглубже норовим…
(Но, как навозом, в воздухе разило
тревогой нашей выцветшей крови,
испорченной за лагерную зиму.)
Зима мытарств и тайного тепла,
спокойствия, согретого тревогой.
Она сжигала холодом дотла –
а мы всходили новою травою.
Эпоха жизни нашей, уходи.
Мы предаем достоинство гонимых.
Весна стыдобы нашей впереди,
предсказанная неизвестной книгой.
1993
