Корежит. Жестоко, до слезных истерик.
Сквозь сжатые зубы рвется душа.
Все просто смешалось в какое-то лего:
И стих тот о кошке, малышка-сестра
И бабушка в доме, любимом до жути,
И страшно чужая мать,
И парень, который со мною не будет,
И та, что за ним...и опять... и опять...
Корежит. Воротит. А люди уходят.
Проходят то мимо меня, а то сквозь.
И тот, кто так нужен, назавтра забудет,
И выльется дальше потоками слез.
А женщина эта - была эталоном! -
Я очень хотела такою же стать...
И друг, ставший скользким и самовлюбленным,
Теперь мы чужие. Ему наплевать.
А люди уходят. Неотвратимо.
Невозвратимо. Всегда. Навсегда.
И плохо. Но строишь хорошую мину,
Клянешься не плакать - нигде, никогда.
И больше нет дома. Стоит он, конечно,
Дома же так любят подольше пожить,
Но больше не мой, хоть там ждут меня вечно,
Хотя продолжают любить.
И все. Больше нет моей точки опоры.
Все меньше любимых осталось людей.
И нет сил бороться, тем более - спорить.
Ломает. До самых костей...
