Засыпала зима неугодную ей черноту
расточительно и сгоряча порошковым белилом.
Из заснеженных пушек летело, металось, валило,
обволакивая старый двор разведенным акрилом,
вовлекая спешащих прохожих в свою суету.
Только двое стояли в каскаде ожившего снега.
не дыша, не бесчинствуя, не укрываясь от ветра:
поржавевший фонарь, освещавший дворовые метры,
и она - толстопузая, в вычурной шляпе из фетра,
прислонившись к нему так по-бабьи, задумчива, в неге.
Он боялся моргнуть. Он боялся качнуться от ветра,
ощущая своим естеством снеговую округлось,
проживая впервые и робость, и нежность, и юность...
Его мысли прервала простая беспечная глупость:
человек растоптал равнодушно все чудо под фетром.
Он стоял, размышляя, под звездною спящей "омегой",
освещая собою ошметки ночной суеты.
Сколько может быть в теплом и с сердцем замерзшего снега,
Сколько может быть в снежном, бездушном живой теплоты...
