Послушай-ка, раз уж мы тысячу лет на "ты",
от самого края - когда мир рождался в муках...
Ты помнишь и острые стрелки на тонких брюках,
и первые пеплом развеянные мосты.
Такие дела... Даже тот мой разбитый нос,
когда я упала - тогда не держали ноги -
пьянили безмерно непройденные дороги,
а пройденных тени скрывались по видом грез.
Ну в общем, ты знаешь, что мой невелик багаж,
и тот мной потерян бог весть за каким порогом.
Короче, ты мог бы спросить у него? У бога,
не знаю, который в ответе за эту блажь.
Спросить у него, ну хотя бы о том, куда
приводят нас ветры, вплетенные в наши косы.
Ведь должен хоть кто-то ответить на те вопросы,
что мне задают полустанки и города.
Что брюки со стрелками! В сладкий ночной эфир
я вновь ухмыляюсь джинсовою рваной раной.
И, ты не поверишь, мне очень тепло и странно,
что ты еще хочешь делить со мной этот мир.
Так ты его спросишь? Ну этого... Мужика,
что вроде бы должен за все отвечать на свете.
Об этом горячем, как угли в ладонях, лете.
О свежей воде в онемевших со сна руках.
Любовь полыхнет теплой звездочкой у ребра -
Ты лучшее, Небо, что было со мною в жизни!
Постой, подожди, пока кровью рассветной брызнет.
Как много в тебе первозданного серебра...
