И если все знаки покажут одно направление,
и если мы вдруг осознаем что мы не велики,
когда разобьется фарфор
и погаснет последний фонарь
на улице, где вечно пахнет мороженым;
И даже,
когда мне на голову сядет утка
или хотя бы синица – не важно,
и после холодного,
потного,
влажного утра
в постели,
наполненной страстью
отважной;
Когда на бумажной ограде
прорежется первый луч снега,
и дождь,
начинаясь,
намочит сухую пустыню,
когда все ветра понесутся
с неба
на землю
и сдуют вчерашнюю пыль от
вчерашнего еще человека,
когда потеплеет или когда приморозит,
когда кто-то спросит:
«Это ты вчера была в бежевой шляпе?»,
и даже когда я отвечу «конечно»,
и
даже,
конечно,
неправду;
и даже когда на «конечной» автобуса
будет завод шоколада;
когда я поверю в тот шоколад,
и когда я выпью бутылку виски,
и оставлю
четыре предсмертных записки,
когда наберусь терпенья,
конечно;
когда перестану курить
и даже забью материться,
когда максимально уменьшу риск спиться
и застрелиться,
когда посмотрю боевик
и подумаю:
«Господи Боже»,
когда подстригусь,
когда освобожусь от кожи,
когда стану первой женщиной
твоей…
или последней,
и даже когда ею не стану –
рано.
Когда разобьемся
или когда поженимся,
мы НЕ СПОЕМСЯ –
мы ОБЕСЦЕНИМСЯ.
