Шаг.
Парк зимой мрачен и пуст. Люди не любят созерцать мертвую тишину, даже зная, что весной все воскреснет, отдав его до наступления тепла в попечение воронья и дворников. Опустевшие дорожки, въевшаяся, кажется даже в мысли слякоть, режущее слух карканье над головой.
Шаг.
Буравя взглядом островки асфальта, затерявшееся среди грязных луж, стараюсь хоть как то отвлечься, но от мыслей не сбежать, и не спрятаться. Не так должно было все закончиться, но марионетка не в праве менять сценарий, что когда-то, еще до ее создания придумал кукловод.
Шаг.
И иду, и мне хочется упасть на колени от осознания собственной ничтожности и незначимости. Но тонкие нити судьбы, связавшие мое тело, натягиваются словно тетива, на ватных чужих ногах я продолжаю идти.
Шаг…
Я останавливаюсь… Смотрю на низкое серое небо. Так значит – вся жизнь игра? Тишину зимнего парка разорвал на части громких смех. Безумных хохот терзал голые души деревьев, пытался дотянуться до свинцовых туч, за которыми Он… тот самый режиссер этого фарса, театра, в котором все герои играют свои партии, стоя на коленях и низко склонив голову.
Замираю, и, кажется, даже перестаю дышать…
В моей душе грусть и непонимание, а впереди еще долгий путь, долгая дорога пыльными коридорами старого театра, тысячи масок, ожидающих меня в каждой гримерной, и нескончаемая игра…
Шаг…
