Измученный истерзанный словами,
Как будто кровью весь вином залит,
И с чёрными чернильными слезами,
Изммятый лист в углу как раненный лежит.
Он был когдато белоснежно белым
И чистота его к себе так и манила,
Но мысль в слово вылиться не смела,
Перо листок тот белый обходила.
Но вот однажды робкою рукою,
Поэт решив писать стихи,
Заглавно обозначил их любовью,
И записал три первые строки.
Перо безжаластно повисло над заглавьем
И плюнув на него скользнуло вновь,
Увы пронзив трёхстрочное созданье,
Оставив лишь название “Любовь”
И вот опять размашисто кидая,
Слова на безупречно белый лист,
Поэт не сильно в строки смысл влагая,
Писал конечно там где лист был чист.
Поспешно проходя по рифмам взглядом,
Он ждал, что вдохновение придёт,
Но выходило всё не очень складно
И он шептал себе, что мол и так сойдёт.
Чернел от этих слов и рифм листок,
Поэт небрежно подливал себе вино,
Расплёскивая капли между строк,
Со вздохом исправлял своё письмо.
Тоска и грусть замучили поэта,
Он злясь зачёркивал, читал потом опять писал,
В вине искал он вдохновенья света,
Но так увы его не отыскал.
Рукою на стихи с тоской махнув,
Одним глотком допил бокал до дна,
Измял листок и в угол отшвернув,
Ушёл...
... на небе полная луна
Вся комната залита её светом
...Тихо...,
Но слышен шёпот у окна
...Листва...
Шепча,о чёмто спорит с ветром...
В углу листок...
...измят...
...и видно лишь
На нём вина две капли будто кровь,
Обрывок фразы
“…может быть простиш.”
И шесть заглавья букв,
ЛЮБОВЬ.
