Вот сидит человек и спиртное пьёт.
Вот допил он его и в карман полез.
Вот ему принесли на подносе счёт.
Вот он деньги достал и остался без.
Вот на улицу вышел, пошёл домой.
Вот идёт он и курит, смакуя дым.
Вот навстречу ему ни души живой.
Вот живая душа, но уже с другим.
Вот зашёл он в подъезд и раздался свет.
Вот извлёк он ключи, атрибут халуп:
он вернулся домой, ну а дома нет
ни манящих ресниц, ни зовущих губ –
только хлам холостяцкий по всем углам,
только пыль вековая на стопках книг,
только жирная тень пережитых драм –
словно Мунка трюк под названьем «Крик»
или сцена казни в немом кино,
когда виден нож, но не слышен хруст.
Вот сидит человек и глядит в окно,
и кипит вино в святотатстве уст.
Он бы мог быть всем – но никем не стал.
Чем ослабить жуть, если впредь не пить?
Оберона рог оказался мал.
Одолела тля Ариадны нить.
Даже если вдруг позвонит Исус,
что сказать ему в этот поздний час –
что не только крест нестерпимый груз?
Вот мигнул огонь.
Вот совсем погас.
похоже на стиль Бродского. 
