Я актриса второго плана, в затёртой кафешке три цента
со стуком кладу на сомнительно чистый стол.
Я не местная, но говорю без предательского акцента
потому что ни в одной картине у моих героинь нет слов,
и самих героинь моих нет. Только буквы в титрах
за четыре секунды до того, как внизу мелко напишут год.
Меня тоже тысячу раз использовали и вытерли,
я прекрасно знаю, что чувствует каждый Никто.
Я незримый воин всех побеждённых, их единственный оплот,
полководец войска теней без знамён и оружий.
Я в реке Отчания без проблем отыщу брод,
потому что река эта — просто лужа.
Если ты позволишь себе встать, то поймёшь как глуп
тот, кто роет дно в кучах писем, и тот, кто бросает камень.
В нашей битве каждый второй — живой труп
нашпигованный бессмысленными словами.
В нашей битве каждый безвольно сдавшийся — уже герой,
оттого, что знает, что он слабее, не лезет в вечное.
Его имя выхватят взглядом на экране засвеченном,
прочитают и отправят в память на упокой.
У меня в кармане ещё семь центов, и только в этих
моих штанах — карман.
Это значит, что надеяться больше не на что,
что план выживания кроется в обветревшейся котлете
на пожелтевшей от времени, расчерченной ножами тарелочке.
Вот такая сказка, мальчики и девочки,
с вас три цента
и я больше никогда не напишу вам.
в каждой интонации вся ты. супер!)
