Она сидела на своей старой куртке и держала в руках гитару, которая трепетала под её холодными пальцами. Костёр дружелюбно подмигивал тлеющими угольками; на небе загорались всё новые и новые звёзды, которым как будто бы тоже не терпелось услышать завораживающие переливы, стекающие с гитарных струн. Время от времени небольшой южный ветерок трепал её лёгкие длинные волосы и щекотал ими его лицо. Тогда он недовольно хмурился и подвигался ближе к догорающему костру, куда ветер не задувал. Над их головами смыкались и размыкались ветви крепких буков и крымских сосен, время от времени издавая то жалобный, то угрожающий скрип. Несколько невысоких магнолий обрамляли полянку, издавая дурманящий аромат и наполняя свежий воздух привкусом крымской ночи.
Продолжая перебирать струны, она легла на траву, устроив голову на сложенной скатерти; так, что их головы оказались совсем рядом. Опять зашумел ветер.
- Что ты чувствуешь? - спросила она, на мгновенье перестав играть и повернув к нему голову.
- Море. Волны. Дым, - закрыв глаза, ответил он.
Она отвернулась; и в этот пьянящий своей свежестью, несомненно огромный, и всё же такой уютный летний вечер полилась тихая убаюкивающая музыка, которая наполняла их обоих и делала их властелинами этого мира - сложного, безразмерного и беспокойного; пахнущего хвоей и морем - и по праву принадлежащего только им.
