Оперевшись локтями на высокий подоконник миссис Бриннистон, молодой человек по имени Энтони Кристофер Коруэлл, бесстыдно подслушивал, как ворковали между собой парочка влюбленных, скрываясь от всего мира заполняющего небольшую комнату гостиной, в которой пила чай элита местного населения маленького городка обосновавшегося на краю света в одинокой безымянной стране.
Желая удовлетворить свое любопытство – честнее будет сказать спровоцировать других, -старая вдова миссис Брюди незаметно пробралась к концу комнаты и весело вскрикнула, застав молодых людей врасплох:
- Любовь не прячут! Вы ведь влюблены, голубушки наши?
Щеки девушки покрылись румянцем, отчего малышке стало трудно дышать. От кавалера, напротив, исходила уверенность; он посмел даже краешками губ улыбнуться, чтобы после нежно взять под руку свою возлюбленную и выйти с нею в центр комнаты.
Джентльмены гордо ухмылялись, барышни восхищались; все оценили жест как смелый и уверенный поступок. Миссис Брюди рассеяно наблюдала за сценой, а когда поняла, что её шалость обошлась, - и сама натянула на морщенное лицо более гримасу, чем улыбку. Погодя с минуту, она принялась усаживать пару вместе таким образом, чтобы их могли рассмотреть все. Вечер приобрел романтическое очарование, главным экспонатом коего оказались недавние фантомы, пребывавшие до этого в тени.
- Дурно вы поступили, дорогая тетушка, - сказал своим грубым голосом мистер Коруэлл, только что покинувший свое убежище у окна.
- О чем это вы, глупенький? – миссис Брюди настойчиво делала вид, будто её занимают множество хлопот.
Пропустив мимо ушей колкость, какими раскидывалась только тетушка, Энтони (назовем его так, как зовут его близкие друзья), спокойно указал старушке на её поступок, который, к счастью, обошелся благополучно.
- Да что ж Вы, в самом-то деле! Все давно знают, что мать Эйни не дождется, когда та выскочит замуж. Я сделала благородную вещь, Вам ли не достает ума оценить это? Подтолкнуть голубушек друг к дружке! Милая Эйни скоро будет благодарить меня за это, ведь если бы не я, кто знает, вдруг у молодого Тарни были нечистые намерения? Да теперь все решится. Скоро и на свадебке погуляем, недолго осталось, - щебетала старушка, бросая на пару счастливые взгляды.
- Я и не ожидал услышать иное, - все так же задумчиво произнес мистер Коруэлл, принявшись вспоминать разговор с покойным отцом Эйни, еще когда-то допускавшим возможность такого союза. Как и мистер Коруэлл, отец Эйни выказывал крайнее нежелание участи Тарни в счастье его дочери, заслуживающей большего уважения к себе.
Он ушел, оставив даму думать, что же значили эти слова. Впрочем, изнемогала (громко сказано, старушка ко всему прикладывала минимум усилий) она недолго, через минуту диалог бесследно исчез из её головы. Место мыслям заняли будничные беспокойства, занимавшие все сознание людей, подобных миссис Брюди: людей занятых и властных, обреченных потратить жизнь на укрепление своего достойного положения в обществе.
Сквозь вечность и все времена будет проходить правило: будь ты честен, искренен, если ты мыслишь – ты либо явная угроза, либо человек, называемый выскочкой, и в то же время уважаемый теми другими, кто видит силу твоих резких высказываний.
Хмурый и непритягательный вид мистера Коруэлла скрывал в себе ту самую выскочку: человека с мнением, зачастую того, кто презирает правила. Ведь так уж поделано, правила чертят глупцы, коих больше, а мудрецы, раз их мало, выходит, презирают правила, созданные глупцами для того, чтобы держать неосведомленных в узде безысходности, дабы править ими, когда заблагорассудится.
Полакомившись предложенным пирогом с ягодами, какие в этой местности не растут, мистер Коруэлл влился в общую беседу и услышал нечто такое, что вызвало негодование на его лице, а так же выставило его той самой выскочкой, о каких мы вспоминали выше. Молодой Тарни, встав на одно колено, сделал красавице Эйни предложение; то, что девушка его примет, было очевидным даже слепому. Оперевшись на руку невесты, Тарни, улыбаясь самой солнечной, и в то же время отталкивающей улыбкой, сказал следующее:
- Теперь, наконец, ты моя, Эйни. Только моя! – властная рука обвила девушку за тоненькую талию.
Все в гостиной зааплодировали, заставляя Тарни (вскоре именующего себя графом), в полной красоте возвышаться над ними, в том числе и над своей будущей женой, в такой важный момент выглядевшей дурнушкой рядом с ним.
Вот здесь и вступает выскочка Энтони, начавший свою речь. Преследуя лишь чувство обеспокоенности за чистую душу девушки, которую хочет погубить себялюбивый хитрый юнец, серый и молчаливый человек вступает:
- И как только люди смеют говорить подобное, - голос его звучал уверенно, требуя к себе внимания. – «Моя» и «мой» должны звучать не иначе, как в контексте «моя радость», «моя услада», но то, о чем толкуете Вы, мистер Тарни, в корне противоречит оказанному Вам вниманию этой милой девушкой, готовой отдать Вам свое сердце. Бережно ли это по отношению к её искренней любви?
Все взгляды уставились на дикое существо в теле мистера Коруэлла; чем больше он говорил, тем менее безопасной казалась клетка, удерживаемая его сознание до сих пор. Никто не мог возразить, иные и не посмели бы. Начав спокойно, он продолжил, тяжело дыша:
- Ни разу не слышал веских оснований – особенно в нашем обществе – позволяющих говорить подобным образом.
- Что значит «особенно в нашем обществе»?! – негодующе вставила слово миссис Брюди, но её проигнорировали.
- … Фраза «наконец ты моя» вообще устрашает меня! Тот, кто произносит такое, либо очень невежествен, либо создан приручать, что, кстати, не ново. Разве называть кого-то «своим» позволено не тем, кто вместе образует единое целое, кто создал мир на двоих, без посторонних? Разве их мир способны разрушить тысячи, если двое стали одним единым звеном? Это покой двух душ, сплетенных настоящими чувствами. Лишь тогда она - его, а он – только её. У них одна реальность, и так обстоит всегда, если дело касается любви.
Набрав достаточно воздуха, чтобы продолжать, и чтобы его не перебили, Энтони вел дальше:
- Считайте это термином, касающимся только духовного уровня, смысл остается неизменным: присваивать себе человека – значит лишать его воли, ожидать неприлично много и искажать Ваше представление об «Я» другого, называя его «своим».
В этом мире, как и в любом другом, никто никому не принадлежит. Мы лишь позволяем любить нас, и позволяем любить себя в ответ, либо не любить вовсе. Если для кого-то это перечеркивает их личные представления, пусть. Если при таком раскладе любовь - лишь фальшивка, потому что независима, тогда этот человек теряет не больше, чем намеривался приобрести. Для подобных существует только эго, и будь они с кем-то или нет, их удел – одиночество.
Тот, кто хочет приручить, не способен и вообразить, что такое любовь. Вы считаете, я говорю о скоте, о животных, которых Вам удалось привязать? Только вот скольких людей Вы принимали и любили безоговорочно, без мыслей о нужде властвования над неприкосновенными чувствами, без пренебрежения собственными клятвами? Нам не нужна еще одна жизнь, потраченная не на того человека! Что еще хуже: получив такую, Вы не в состоянии оценить её по достоинству.
Никто более не понимал, чем была вызнана столь резкая тирада. Никто не знал, обращался ли мистер Коруэлл лично к Тарни, или намеревался «покусать» каждого из присутствующих. Невзирая на то, что мотив так и не прозвучал, все приняли услышанное как личную обиду.
Вы ожидали счастливого конца? Полагали, все осознают, как груба и зла любовь в элитном обществе? Да не тут-то было. Вспомните и посчитайте, сколько раз, рассорившись, Вы принимали за правду не свою сторону? Как часто меняли мнение? Привычки? Традиции? Слушали ли тех, кто «знает лучше»?
Если большинство ответов на эти вопросы «ДА», тогда мои поздравления! Вы – пример идеального человека.
А вот высшему обществу надо бы поучиться у Вас. Да вот только у всех дела, управление капиталами, светские беседы и куча других обязанностей. Я помню единичный случай, когда сливки этого общества пообещали мне взять пару уроков, только вот до сих молчат. А пока оставим их с этими заботами, и автостопом в реальность. Возвратимся в реальность, где каждому позволено быть выскочкой и при этом оставаться уважаемым человеком (в чем, увы, не повезло мистеру Коруэллу). В нашей реальности каждый прав. В нашей реальности легче.
Ведь легче?
А легче ли?
ID:
674988
Рубрика: Проза
дата надходження: 28.06.2016 23:08:58
© дата внесення змiн: 21.10.2016 01:28:17
автор: Lily Grant
Вкажіть причину вашої скарги
|
