Осень - это пляшущее небо, которое падает, разбивается и осыпается на нас осколками - а они по пути вниз превращаются в капли воды...
Осень - это серое безмолвие, в котором даже яркие краски приобретают серый оттенок. Но если сможешь, увидишь кусочек цвета - ты счастлив...
А летом красок слишком много - и они отвлекают от настоящих, тех, которые истинны...
Когда редким солнечным днем можно увидеть немного синего неба – это небо становится яснее самого ясного летнего дня. Когда находишь немного зеленых листьев – становится ясно, зачем ждать весны.
Осень – время глубоких падений и высоких подъемов, осень – ветер перемен, осень – дождь перемен. Осень – немного пряный запах мокрой коры, мокрого асфальта, мокрого воздуха, мокрых мыслей. Тысячи зонтов на остановках, быстрая пробежка под дождем до дома, подъезд, дверь, чай – и снова под дождь, на балкон. Смотришь вниз и кажется, что заново родился. Или когда сидите с кем-то очень близким вечером на кухне, пьете чай, свет отключили – горит свеча, а за окном снова дождь, ветер, ветки царапают стекло, немного страшно и немного радостно… Иногда бывает, что дождь начинается так внезапно, что говорят – как из ведра. До дома еще далеко, ветер дует, никого нет, и ты уже весь мокрый идешь, идешь, идешь… И тогда что-то находит, становится тепло, кажется что дождь не бьет – а гладит, и тогда поднимаешь руки и начинаешь петь. Не важно, что - то, что на душу упадет. И кажется, что каждая капля, упав, подпевает тебе...
Он не умел петь – и каждый раз, когда он, не выдержав, начинал подпевать кому-то – на него сразу оглядывались, и он, отвернувшись, замолкал. Он пел сам для себя, а им казалось, что его голос режет слух. Вся проблема в том, что каждый слышит свой голос не так, как его слышат другие, и то, что ему казалось красивым, для них было ужасным. Прошло время – и он больше никогда никому не подпевал. Он и говорил теперь тихо-тихо, словно боялся нарушить тишину своим отвратительным голосом. А больше молчал, глядя вниз. И никто не мог понять, что творится в его голове. Он стал сторониться людей, стал избегать больших компаний, а чаще всего он сидел дома и чего-то ждал. Как это часто бывает, его забыли и уже никуда не приглашали, и не спрашивали, чего он ждет перед окном. Но каждый вечер соседи видели кого-то, сидящим на стуле перед окном и ожидающим… Чего? Кого? Никто не знал… Наверное, не знал и он сам.
Однажды осенью (а осень он не любил больше всех времен года), он вышел на улицу. Теперь он почти не выходил из дому, только в магазин и оплатить коммунальные счета (вы спросите, откуда у него деньги, если он не работал и сидел дома? Не обращайте внимания, это же сказка)… На этот раз приехали какие-то далекие, а может быть и близкие родственники, и мама очень просила прийти. Он не мог ей отказать, да и в магазин давно следовало бы сходить. Так что он решил совместить два дела сразу, он очень любил все упрощать и никогда не тратил свои силы, больше чем нужно было.
Родственники были старой супружеской парой, которые весь вечер болтали с его мамой о каких старых делах, о каких-то Людах, Колях, Женях. Он не знал этих имен и поэтому, как он обычно делал – просто молчал и смотрел в окно.
Как и каждый день – наступил вечер. Ему уже надоело сидеть и смотреть здесь в окно, разговоры отвлекали его, да и вид из окна здесь был другим. Он заволновался, магазины скоро закрывались, и он мог не успеть скупится. Тогда он встал, своим тихим голосом извинился, попрощался и ушел. Никто не протестовал – наверное, он мешал им вспоминать прошлое своим немым присутствием.
Дорога всегда раздражала его, потому что не всегда можно было сесть к окну, да и вид за ним мелькал слишком быстро, что бы смотреть на него. Но сегодня ему повезло, автобус был пуст, и он спокойно сел куда хотел. Но, как всегда некстати, автобус остановился, замолчал, и через несколько минут шофер объявил, что автобус дальше не поедет. Он посмотрел на часы, и с удивлением понял, что это был последний на сегодня автобус. Такого никогда с ним не случалось, и впереди у него предстоял долгий путь домой. Магазин окончательно отменялся, и в расстроенных чувствах странный молодой человек вышел из автобуса. Начинался дождь…
***
Начинался дождь, он зябко поежился, дождь он не любил. Впереди предстояла очень длинная дорога, и он очень боялся того что, придя домой, он заболеет и будет валяться в постели с температурой, кашлять и глотать таблетки. Тихая морось быстро превратилась в ливень, застилающий дорогу, а идти предстояло несколько часов. Он взглянул на тучи, мысленно проклял их, и заспешил домой. Через полчаса он заметил странное чувство – он больше не думал только о доме и о окне, и о том, как хорошо в него смотреть. Дождь нарушил его уединение, вторгся в его личную зону, заливал душу и поднимал с ее дна воспоминания… Он вспомнил, что не всегда он сидел у окна, что когда-то, очень давно он пел – пел так красиво, что ему казалось, что он поет лучше всех на свете… Он не умел ничего больше – кроме как петь. Но голос ломался, кроме того воспаление легких после такого же дождя сломало все его мечты. Голос охрип, сел и он больше не слышал того внутреннего камертона, который подсказывал ему на какую частоту нужно настроится. А дождь все хлестал, все пытался забраться в самую душу, залить ее и перевернуть все с ног на голову. И тогда, он вспомнил удивленные взгляды от его пения, вспомнил молчание, проникся им до самых глубин своего сердца. А потом молчания стало так много, что он перестал слышать даже дождь, он слышал только свои мысли. Ему стало так холодно и одиноко, что он заплакал, он ведь никогда не плакал – даже в детстве, потому что глупая фраза – «Мужчины не плачут». Он плакал, затем хохотал, затем что-то кричал в черное небо, навстречу дождю. А затем он запел, запел после многолетнего молчания, так как не пел никогда в жизни, так как не пел никто до него, потому что никто не мог вложить в песню всю душу без остатка. Своим голосом он выпел всю душу, вытолкал ее через глотку, выкинул ее ртом навстречу дождю, пытаясь сказать: «Ну что, сволочь, доволен? Ты забрал у меня мою мечту, а теперь ты снова смеешься надо мной?» И дождь ответил ему: «Я ничего не забирал у тебя, только ты сам потерял ее, а те, кто был вокруг тебя – помогли. Твой голос дан тебе не мной – и я не вправе забрать его у тебя».
Тогда он упал на землю, и казалось, что больше ничто не сможет поднять его, но земля была холодной от дождя и он встал. Он шел вперед, хотя все направления были для него одинаковы, все они были ему одинаково безразличны. А дождь все шел, и казалось, капли его стучали мотив чего-то знакомого, знакомого для каждого, кто может слышать. И дождь снова тихонько прошептал ему на ухо: «И что теперь? Неужели ты вернешься в свой дом, и снова будешь смотреть в окно? Неужели ты так жалок? Мне показалось что ты способен на большее!». И тогда он запел снова, со злостью, со злостью всех тех, кто слушал близких, которые топтали их мечту, со злостью тех, кому говорили: «Будь ниже! Ты не достоин быть выше нас, потому что ты такой же, как мы!», со злостью всех тех, кто не смог стать таким как все… Он шел и пел, и казалось что и дождь, и небо, и земля подпевают ему… Он спел много песен, пока дошел домой, и когда уставший он заходил в подъезд, дождь одобрительно похлопал по его плечу, и напоследок громыхнул последний осенний гром…
А когда он проснулся утром – он заболел, но это не важно, главное что он снова слышал тот тихий камертон, который помогал ему настроится на нужную частоту, ту тихую мелодию дождя… Он не стал оперным певцом, его не видели на сцене, но когда он доставал свою гитару и начинал петь – все кто слышал его, умолкали, и каждый думал о чем то своем, и глаза каждого из них были так глубоки, что через них можно было упасть в их душу… И услышав его, все неуловимо менялись, и потом уже никто из них не боялся дождя, и никто не говорил, что бы кто-то молчал, если он не умеет петь. А если вы заглянете в его глаза – вы услышите тихую мелодию капель дождя, стучащих по листьям…
… Иногда бывает, что дождь начинается так внезапно, что говорят – как из ведра. До дома еще далеко, ветер дует, никого нет, и он уже весь мокрый идет, идет, идет… И тогда что-то находит, становится тепло, кажется что дождь не бьет – а гладит, и тогда он поднимает руки и начинаешь петь. Не важно что, то, что на душу упадет. И кажется, что каждая капля, упав, подпевает ему...
ID:
49549
Рубрика: Проза
дата надходження: 02.12.2007 12:17:11
© дата внесення змiн: 02.12.2007 12:17:11
автор: Tanat
Вкажіть причину вашої скарги
|
