От невозможности прикосновения руки окрашиваются изломами,
как на негативе - отчетливо. Хмуро мое лицо.
Все что осталось - печатать стихи четырнадцатым Times New Roman,
иногда поправляя перекрутившееся кольцо
с голубым топазом, и потягивать белое сухое,
чтобы вечера не казались пустыми, громкими, как припев
попсовой песенки, стоящей в плеере на повторе.
Я не могу не рваться, не думать как я поеду к тебе,
как мы будем смеяться и рассуждать о женственности,
или просто смеяться когда рассуждать наскучит.
Больше всего я боюсь, что ты отнесешься ко мне как к гостье,
что не услышишь запах Guilty Pour Homme от Gucci,
который хранят мои волосы.
Нашу любовь не просто географически разбросало -
разорвало, как артерию, как выигрышный билет
на меридианы и часовые поясы,
на километры и сплошные полосы,
ты там, где-то у северного полюса,
дальше, чем жизнь, ближе, чем привет.
Я не могу нарадоваться твоему существованию,
словно собака радостная - с места пускаюсь в бег
буквами-словами-историями сразу же как ты появляешься в онлайне,
и лежу послушно игрушкой плюшевой, когда тебя нет.
Цепь моя потихоньку ржавеет, а воля к свободе ослабевает,
я забыла как звучит мой голос, когда я в кого-нибудь влюблена.
Ох уж эти нравы, ох же и времена,
проще, наверное, было сделать замок из льдинок Каю,
чем мне поверить что ты там где-то ждешь меня
ровно в шесть, к чаю.
Я скучаю.
Береги себя.
