Узкая комната напоминала гроб, а ее высокие потолки лишь усиливали это ощущение. Когда он ночью лежал здесь, в объятьях этих серых стен, у него появлялось чувство падения. Вот он на дне ямы своего собственного уныния. Голые ветви всю ночь царапали окно, как будто просились внутрь комнаты погреться.
Он слушал эту их возню и думал: вот, не так уж я одинок, ведь оно со мной.
Это дерево росло вместе с ним. Он с самого своего детства помнит, как год за годом оно крепло и расширялось. Он по праву может считать его своими другом – верным и стойким.
Однажды он заболел и долго лежал в постели, а на улице было очень ветрено, ураган трепал тогда еще молодую вершину приоконной березы. Он смотрел на то, как она, чуть ли не ломаясь, наклонялась то в одну, то в другую сторону.. и на то, как затихающий ветер оставлял ее в покое, и она вновь стояла бодрая и вытянутая – так, вроде ничего и не было. Смотрел и улыбался: вот оно – я тоже не должен ломаться, эта болезнь – всего лишь ветер, нужно просто переждать ураган.
И он не сломался.
Но все чаще налетали бури. Он, как дерево, стал тверже, крепче, грубее, но устоял. И вот он "стоит", лежа в своей постели. И слушает, как за окном все также уныло и отчаянно просятся в комнату руки-ветки. Они вросли в него, в его сознание, его мысли. Они пели ему колыбельную на ночь и будили по утрам. Они отражались в чае и зрачках его глаз больше, чем что-либо в этом холодном городе.
Чай остыл, глаза смотрели в темную пустоту потолка. Ветер трепал истощенное тело. Смерть сидела рядом на старом, потрепанном стуле. Сидела и смотрела в черные зрачки одинокого человека. Стекло зрачков все также царапали отражающиеся в них ветви дерева, непрестанно тянущегося в небо.
Вот так человек и дерево стали единым целым. Одиночеством, разделенным на два.
