Оставалось только сидеть на крыше. На крыше того самого белого сгоревшего дома, подойти к которому в детстве было, пожалуй, самым смелым поступком. Сидеть, смотреть на голубое небо, пронизанное белыми пунктирными облаками и петь. Петь. Это, наверное, все, что я умею делать хорошо. И то, когда пою дома, меня выгоняют в соседнюю комнату, а при друзьях можно даже не открывать рот. Но я хорошо пою. Я в это верю. Да.
Мне кажется, что в этих пунктирных облаках что-то есть. Ведь они же не просто так пунктирные, правда? Да и почему-то именно в этот день, когда мне вновь захотелось пойти в этот разваленный белый дом, небо стало голубым, а облака пунктирными. Я повторяюсь.
Одиночество – удел сильных. А я себя сильной не считаю. Может так оно и есть и только поэтому за всю мою сознательную жизнь я не проронила ни единой слезы, но я не сильная. Я слабая. Я похожа на портулак. Такой маленький цветочек. Внешне хрупкий, а держится на крепкой толстой цветоножке. Вот только у меня эта цветоножка ежедневно становится все уже и уже. Но я не расстраиваюсь. По крайней мере, у меня она есть.
Меланхолия. Моё второе имя.
Этот белый сгоревший дом. Он конечно, давно уже не белый, да и на дом не очень-то походил. Черные стены от пожара последнее время не привлекали даже людей без определенного места жительства, как это было раньше. Казалось, что еще один сильный порыв ветра и он не выдержит. Так же не выдержу я, сидя на крыше этого дома. Но я верю, что он простоит еще много лет. По-другому просто не может быть, так как если он рухнет, то рухнет и моя мечта. А мечты должны сбываться, поэтому такого не произойдет. И все же я верю, что этот дом белый. Да.
Возможно, я эгоистка. Но, мне кажется, что это не так уж и плохо. Сейчас каждый живет следуя какой-либо выгоде, что, несомненно, очень печально. А еще печальнее то, что я становлюсь этим «каждым». Потеря индивидуальности и нравственности. Потеря персонального эго. Я повторяюсь.
Эвтаназию личности спасают мыльные пузыри. Они как совокупность всего, что когда-либо происходило в моей жизни. Всего того бреда, коротый случается со мной ежедневно, ежеминутно, ежесекундно. Да ладно, я преувеличиваю, говоря о смысле жизни в свои надцать лет. В моем возрасте нужно говорить о воздухе, красоте и любви. А еще нужно улыбаться. Я верю в то, что у меня красивая улыбка. По крайней мере, она у меня есть.
Вера. Моё третье имя.
Зачем я, все-таки, пришла на крышу? И почему это было единственным, что оставалось? Не люблю задавать такие вопросы. На мне были широкие растянутые штаны с низкой посадкой и белая папина рубашка. В этом я чувствовала себя хоть кому-то нужной. Наверное, мне не хватало этой рубашки в детстве и поэтому я настолько привязалась к ней сейчас.
Сейчас, когда отец умер.
Он все также ходит на работу, ест, спит, но для меня он умер. Труп на ножках. Оксюморон непривлекательный, но заслуживающий право на жизнь. Он умер, когда нашел себе другую дочь и убил во мне любовь к желтому шарику.
Дуже сподобалось, наче читала книжку. А Ви самі не книжки не пишите, у Вас добре виходить.
evglena zelena відповів на коментар $previous_title_comm, 01.01.1970 - 03:00
Ой, писала я когда-то книжку в шесть лет)
ничем хорошим это занятие не закончилась, но если Вы настаиваете, можно попробовать. К тому же уже есть пару идей
У Ваших словах є занадто багато близького мені.А ,можливо, це й добре...
Щодо егоізму, то це зовсім непогано, але якщо втрачається індивідуальність,то егоїзм вивітрюється...
evglena zelena відповів на коментар $previous_title_comm, 01.01.1970 - 03:00
Дякую, Фобія) один мій друг написав мені такі слова: "...я верю, что у этого хрупкого с виду цветка есть много собратьевых растений (или как это у вас называется в ботанике? )) односемейных?), которые помогут сделаться этому стебелю толще и увереннее " Мені здається, ще Ви можете знайте ще одну рідну душу))
это хорошо, что в приятном 
" Мені здається, ще Ви можете знайте ще одну рідну душу))
обожаю тебя за это)
