Предисловие
Темно. Тринадцать часов. Ночи.
На столе – «Корвалол» и «Нотта»,
Валериана и кружка зеленого чая.
И еще две таблеточки «Спазмалгона».
По очереди я запиваю их
Чаем из маминой желтой чашки.
Потом поднимаюсь. Бреду к постели. Падаю.
Мир расплывается перед глазами…
«Тебе неприятно видеть меня?
Тебе неприятно слышать меня?
Очень хорошо. Я теперь ничто…
И ты больше не увидишь и не услышишь…»
1
Взлетное поле. Рассвет.
Вокруг – равнина, зеленая равнина
С серыми полосками-узорами-
Взлетными полосами.
Небо опять полосатое:
От горизонта – розовое,
От зенита – синее,
До края – желтое.
Ветер колышет не стриженую траву.
А самолеты еще не разогрели двигатели.
Тишина над полем. Такая тишина
Бывает только там, где нет людей –
А здесь их нет.
Потому что я – уже не человек,
А самолеты – еще не люди.
Но вот что-то взревело,
И мои уши наполнились звуком,
И мое сердце залилось кровью,
И мои глаза перестали видеть.
Это – двигатель одного из самолетов.
Меня сдуло сильным порывом
Даже не ветра – просто порывом,
Чьим-то душевным порывом.
Может быть, даже моим.
Самолет тронулся по своей полосе,
И меня уносило за ним,
Увлекало воздушным течением,
А так же чем-то, похожим на запах…
Нет, после смерти ты должен был исчезнуть!
Это просто мираж,
Который принесся из старого мира.
Меня уносило –
И вдруг затрясся горизонт,
Самолет оторвался от земли,
А я упала на шелковую не стриженую траву.
Заревели другие двигатели,
И меня, словно перышко,
Словно обрывок бумаги,
Словно ненужную тряпку,
Словно догорающий пепел,
Выбросило с поля,
За его край,
За горизонт…
А самолеты взлетали,
Стремясь к облакам
И скрываясь в их легкой дымке.
Я давно разучилась считать,
Сколько дней остается жить,
Но их дни – только начинались.
2
Я летела сверху вниз
И падала снизу вверх.
Так писали до меня
Тысячи людей-поэтов
И я повторю их слова:
Я летела сверху вниз,
Я падала снизу вверх.
Под небом, уже не таким полосатым,
Расстилался Город,
В окнах которого играли блики;
И кое-где несчастные лица
Выглядывали наружу и хмурились.
Город раскидал свои конечности
Далеко в долину,
Вокруг речек-ручьев
Грязных и пересохших,
Отвыкших от гордого названия «река».
Город утопал в грязном снеге,
Город задыхался парами бензина,
Город устилали дым и морось,
Испускаемые трубами, трубками, трубочками.
Я плавно опустилась на одну из его Улиц,
Прошла между старыми и новыми Домами,
Старые медленно разваливались,
Новые медленно заселялись.
И те, и другие казались пустыми,
Неуютными, неприветливыми, неопрятными.
Я остановилась возле шестнадцатиэтажки,
Построенной еще в моем детстве,
И посмотрела вдаль, на розовый горизонт
Цвета блевотины,
Который пронзала стройная полосатая труба
И поливала серыми клубами дыма.
3
Я могла бы, как Евгений Евтушенко,
Написать о Городе без людей,
Могла бы, как истинный экспрессионист,
Написать о грязных кошках и собаках,
Слившихся с грязным снегом
В грязном половом акте.
Но мой Город, хоть и похож,
Но все-таки не такой.
В нем остался ты,
В нем осталось что-то,
Что еще не раз напомнит обо мне.
А это значит,
Что мой Город останется Городом
Даже когда в нем ничего не будет.
Останутся кладбища –
Огромные светлые кладбища,
Которых все почему-то так боятся.
Вот, например, то место,
Где осталось мое тело.
Я ускоряю время
И смотрю, как зарастает могила.
На неё уже никто не приходит,
Потому что родителей уже нет,
А друзей даже и не было.
Потом поднимаюсь выше,
Выше, всё выше, и ещё выше,
И вот весь Город стал одним Кладбищем,
И нет больше в нем новых Домов,
И нет больше в нём Улиц,
И нет больше в нём тебя.
Но… как же так?
Я не хочу видеть Город без тебя!
Я не хочу быть без тебя!!!
Не хочу…
Послесловие
Свет. Тень. Опять свет.
Никому не доверяй
Наших самых страшных тайн
Никому не говори
Как мы умрём…
Где эта песня? Я её слышала…
В прошлой жизни…? Или нет?
И почему я до сих пор слышу?
И почему вижу тень?
Откуда эта слабость? Я же летела!
Откуда эта страшная боль?
Неужели не помогло?…
Неужели я снова буду бояться заснуть?…
ID:
172382
Рубрика: Інше
дата надходження: 17.02.2010 17:00:36
© дата внесення змiн: 17.02.2010 17:00:36
автор: chajka
Вкажіть причину вашої скарги
|
