|
Сказка про старушку и ворона
На улице Дзержинского, на нижнем этаже дома №13 в
двухкомнатной квартире лет сорок назад жила одна пожилая
дама. Было ей на тот момент семьдесят четыре года, звали
ее Нинель Никоновна, ни родственников, ни друзей у нее
не было – муж тридцать с лишним лет, как считался
пропавшим без вести, фактически – погибшим, ибо после
битвы за Днепр его уже никто не видел, а сын умер спустя
пять лет, утонул, пытаясь выловить из Днепра случайно
оброненный любимый отцовский портсигар. Так он навеки
остался шестнадцатилетним.
Внешность у Нинель Никоновны была подчеркнуто
интеллигентная – лицо у нее было овальное, круглые глаза
хвойно-малахитового цвета, губы, несмотря на возраст,
оставались большими, а вот аккуратный нос с каждым годом
прибавлял в крючковатости. Впрочем, это не делало ее
внешность отталкивающей. Она была невысокого роста,
худощавая, у нее были крошечные стопы 35-го размера,
тонкие руки, длинные пальцы, ухоженные ногти. В
молодости Нинель Никоновна работала хирургом в больнице,
в свободное время любила играть на пианино, но его
пришлось продать, когда стало совсем туго.
Женщина эта была еще та редкая птица. Она ни с кем не
сближалась и могла месяцами не выходить из дому. Соседи
ее терпеть не могли за такой образ жизни. Не единожды
разбирали ее вопрос на партсобрании, но так ничего и не
добились. Поговаривали, что у Нинель Никоновны шкатулки
набиты золотом, или что она нашла клад, который был
спрятан до революции хозяином дома то ли в подвале, то
ли в подземных ходах, в которые вел подвал – ходили
разные версии. Старушка тоже их не жаловала: «Советские
люди, как я их ненавижу! Везде им надо, везде сунуть
свой нос…» - не раз слышалось из ее открытой форточки.
Она все время что-то бубнила, а когда в семь часов
вечера садилась за стол пить чай, излагала длинные
высокопарные монологи, их порой слышали соседи, и тут же
вызывали «скорую», которая приезжала с опозданием и
лишалась удовольствия слушать через стену восхитительные
монологи Нинель Никоновны.
Годом ранее у Нинель был
старый-престарый кот белого цвета, пушистый и очень
спокойный. Когда он приносил мышей, откусывал им головы
и клал дорогой хозяйке прямо на изголовье кровати. Его
Нинель каждый вечер приглашала к себе в кресло-качалку
«разложить свои старческие кости». Летом ее кот умер, и
тогда соседи впервые услышали через стену не монологи,
не монотонные слова, а негромкий, протяжный и жуткий
вой. С тех пор она жила совсем одна.
Одевалась в основном старомодно, в платья, корсеты и,
что примечательно, перчатки. Больше всего любила носить
под болотно-зеленое платье бархатные перчатки
фиолетового цвета и черные туфли с золотистыми пряжками.
Именно в таком виде мокрым сентябрьским утром 1975-го
она пошла на птичий рынок с мыслью завести себе кошку,
чисто-белую и пушистую. За два часа прошерстила весь
рынок, но такой кошки (или даже кота) не нашла. Суставы
начали ныть, предчувствуя скорый дождь, и ноги в
промокших туфлях потихоньку несли в сторону дома. «Вот
же черт… - Подумала Нинель Никоновна, - промочила
любимые туфли. Как бы не расклеились – в чем я ходить
буду?» И увидела напротив своей черной туфельки клетку с
не менее черной вороной внутри. Та при виде Нинель
стукнула клювом по прутьям.
- Надо же… Ворона.
- Не советую Вам ее брать, дамочка. Она хромая и, к тому
же, старая. – Продавщица стояла под зонтом. Это была
плотная мускулистая женщина высокого роста.
- Ворона, еще и хромая… Прелестно. – Сказала Нинель
Никоновна, нагнувшись к клетке и по-старушечьи прищурив
глаза. – Мужчина или женщина?
- Кто?
- Ворона. Если она почтенного возраста, то и обращаться
к ней нужно с почтением.
- Я не знаю. Попала к мужу в капкан, месяц продать не
могу.
- А чем вы ее кормите?
- В основном объедками, или тем, что скисло.
- Кажется, Вы не очень разбираетесь в птицах.
- Возьмите лучше голубя. Он будет Вам почту носить. Если
обучите, конечно.
Старушка помрачнела, но взяла себя в руки:
- Зачем мне голубь, если я хочу ворону? Именно эту
ворону и никакую другую! – Нинель достала почти
крошечный кошелек. - Сколько Вы за нее хотите?
- Пять копеек… - Растерянно сказала продавщица.
- Так вот держите свои пять копеек и не лезьте не в свое
дело!
Нинель подхватила клетку с вороной и понесла домой.
Открыла только в спальне, предварительно закупорив все
окна и занавесив их шторами – чтоб никто не увидел.
Ворона выпрыгнула из клетки не сразу, а когда
выпрыгнула, даром, что хромая, полетела в зал, начала
скакать по обеденному столу, громко каркая, рассыпала
сахар из фарфоровой сахарницы, разбросала серебряные
ложки, сбросила со стола вышитые гладью салфетки и
унеслась на кухню. А Нинель, молодая Нинель, что пару
секунд назад пыталась успокоить разбушевавшуюся ворону,
растрепанная и смешная, стояла посреди зала, встречая
свою последнюю весну.
Позже оказалось, что птица – мужского пола. Нинель
назвала его Феликсом в честь кота и научила отзываться
на кис-кис, чтоб никто не подумал лишнего.
Вскоре Феликс начал приносить домой в клюве разного рода
записки и фрагменты писем. Первый фрагмент звучал так:
«… Уезжаю в город К. на три дня, потому прошу не
беспокоиться.»
- Ах ты гад крылатый, что ты сделал! Это была чья-то
записка! – Сердилась Нинель.
Ворона не было девять дней, на десятый он вернулся, еще
больше прихрамывая, и принес рецепт яблочного пирога.
- Что? Пирог? Зачем? – Нинель вытирала глаза, ей
хотелось крикнуть от радости. – Пирог, так пирог.
И принялась за работу.
Феликс приносил еще много записок, сначала Нинель их
просто выбрасывала, потом вносила их содержимое в
тетрадь, прося ворона отнести записки владельцам. Когда
поняла, что это дело бесполезное, просто вклеивала их в
специальный блокнот. За год у нее получалась солидная
коллекция. В этих записях говорилось обо всем: о видах
полевых цветов, свиданиях ровно в 21:00, одиночестве,
тяжести родственных уз, красивых запястьях незнакомок,
поездах, машинах, морских командировках, выходах за
хлебом, обидах на жизнь, развратных попутчицах,
деревянных гробах и т.д. От стихотворений Гумилева до
размышлений о том, какое все-таки мороженое вкуснее –
ванильное, кофейное, или фруктовое. Это все было
написано разными почерками – от такого, что напоминал
арабскую вязь, до абсолютно безобразного, и разными
чернилами – от голубых и почти прозрачных, до черных,
даже было пару любовных писем, написанных кровью.
Каждый день в коллекцию добавлялись все новые и новые
экземпляры и, наверно, спустя несколько лет после
принесения Феликсом первой записки, Нинель показалось,
что она нашла ответ на вопрос, так долго ее
интересовавший. Она подумала: «Он приносит мне письма,
дабы я почувствовала, что еще кому-то нужна».
Гулять старушка и ворон любили в парке неподалеку.
Приходили туда где-то в три часа ночи, уходили в пять
утра, чтобы не встретить соседей – те через полчаса шли
на работу. Нинель часто подкармливала феликсовых
сородичей, для чего каждую неделю шла на базар за двумя
килограммами орехов. Продавщица орехов только
удивлялась: «Как такая маленькая старушка может столько
съесть?».
Вскоре Феликс начал водить домой своих друзей и подруг,
их всех Нинель Никоновна угощала фаршированной рыбой и
творожными запеканками.
Так они прожили вместе семь лет, но, как известно, ничто
не вечно, и старушке пробил час уходить. В тот день она
как обычно заварила чай и направилась в зал. Феликс
сидел в центре обеденного стола и смотрел на Нинель
как-то печально, склонив голову набок.
- Феликс, маленький мой, ты заболел? – Еле оттянула
голос Нинель.
Только успела поставить заварник на стол, как согнулась,
ойкнула и с грохотом повалилась на пол.
Соседи заподозрили неладное, когда увидели, утром идя на
работу, как вокруг окна Нинель Никоновны собралась
огромная туча ворон, они прыгали, размахивали крыльями,
толкались и громко кричали. На разведку решили послать
Марью Алексеевну. Марья Алексеевна была довольно жадным
человеком, потому, распугав птиц и зайдя в квартиру из
окна, она в первую очередь увидела темные тяжелые шторы
с павлинами, которые можно было продать, и только во
вторую – лежащую на полу Нинель Никоновну и прыгающих
вокруг нее ворон. Среди них был и Феликс – он защищал
тело хозяйки от чужого ворона, прилетевшего на запах
мертвечины. Марья Алексеевна тем временем занялась
поиском старушкиных украшений, достала из серванта
четыре деревянных шкатулки, все они оказались пустыми.
По пути к шкафу, что стоял в спальне, Марья Алексеевна
получила от неизвестной вороны энное количество
подзатыльников. В шкафу между накрахмаленными ночными
сорочками она нашла деньги, которых в последствии
хватило не только на похорон, но и на год безбедной
жизни. Марья Алексеевна возвратилась в зал. Под столом
лежало сухое тщедушное тело, оно было одето в легкое
темно-красное платье и походило на наряженную куклу. На
указательном пальце левой руки у куклы блестело тонкое
золотое кольцо – подарок мужа. Марья Алексеевна
попыталась его снять, но вороны били ее клювами, дергали
за волосы и одежду, один даже испражнился на ее плащ.
- Отстаньте, ей оно все равно не нужно! – Крикнула Марья
Алексеевна и рывком сняла с Нинель Никоновны кольцо.
Похороны прошли как самые обычные, за исключением того,
что кроме рабочих кладбища присутствовали только Марья
Алексеевна и сотня ворон. А когда прошло сорок дней,
Феликс принес на могилу очередной оторванный кусок
бумаги, где было написано:
… тоже по тебе, милая. Надолго здесь не задержусь. Когда
возвращусь, пока не знаю детально.
P.S. Помни наши осенние вечера. Пиши.
Ф.И.
А следом откопал небольшую ямку, положил туда тонкое
золотое кольцо, пригреб ногами и притоптал.
ID:
745652
Рубрика: Проза
дата надходження: 11.08.2017 13:08:46
© дата внесення змiн: 11.08.2017 13:54:05
автор: Lakritz
Вкажіть причину вашої скарги
|
ця казка схожа на реальність
