Парашют не раскроется в небе,
От удара померкнет в глазах.
А на коже, как плесень на хлебе,
Зашевелится лезвием страх…
Кровь вскипит, не вмещаясь в сосуды,
Поползет по трахее к губам,
Кашель вырвется, как от простуды,
И душа заспешит к небесам…
Будет больно щемить под лопаткой,
Воздух в легких застынет на дне,
Кровь во рту станет липкой и сладкой,
Растворяясь в обильной слюне.
Мышцы дернутся и разорвутся,
Кости треснут, как горный хрусталь,
По щекам густо слезы польются,
А глаза пустотой глянут вдаль…
Нет, не вспомнится в ярких сюжетах
Жизнь мерзавца, бродяги, лжеца…
Жизнь в стаканах и жизнь в сигаретах,
От начала и до конца…
Ни тоннеля не будет, ни света,
Ни суда, ни подземных кругов,
Ни Эдема, ни Адского лета,
Ни блаженства, ни вечных оков…
Только свет, динамичный, обильный…
Белый свет, очень яркий, густой…
И шепнет чей-то голос всесильный:
«Ты пришел, милый путник… Постой…»