Светила луна
Ночь. Хутор щедро укутан снежными заносами, лежит, позевывая во весь беззубый рот рядами нестройных хаток. Не много их, да все ж приятно издали, с высоты старинного кургана, глядеть на скособоченные, утопающие по самые шапки – крыши низенькие домишки. Они, блистающие сказочным, голубоватым светом, прекрасны как никогда.
Хотелось взлететь над всей этой, спящей, засыпающей красотой и, ухватившись рукою звездного покрывала, что есть силы его тряхнуть, осыпав на хуторок хрустальный звездный дождь.
Поднявшись на вершину покрытого снегом старинного кургана, молоденький гармонист Санька любовался открывшимся зимним пейзажем. Парень не случайно оказался здесь, среди тишины, зимнего таинства. Отыграв на свадьбе в соседнем селе положенное, не дождавшись телеги с пьяным извозчиком, Санька решил, что и сам сможет вернуться назад. Дорогу он знал хорошо, вот только не ожидал повстречать здесь буйства зимы, за пару часов укутавшей, преобразившей все, что видел ранее.
На кургане, Санька решил передохнуть. Тут был большой камень с крестом и, разметши с него легкий снежок, парнишка снял с плеча и поставил на камень сумку с гармошкою, еще раз посмотрел на далекие хуторские хатки, на бегущую в стороне от них, покрытую камышом и заросшую по берегам густым колючим лесом, речушку Волчица. В лунном свете, в зимнем уборе, все виделось хорошо, даже то место, где, за плавнями в минувшем году рыбачили с дедом. А ведь деда уже нет на этой земле…
Санька тяжело вздохнул, вспоминая, как плыли они минувшим летом по Волчице в маленькой лодке, разговаривали о жизни. Дед, любитель рассказывать сказки, не столько ловил рыбу, как про русалок говорил внуку, да про мертвеца, что в темную пору все бродит по старому кладбищу, наклоняясь к каждой могилке, среди надписей ищет свое имя. Тогда Санька, слушая старичка, смеялся, не верил ему.
Но сейчас, стоя посреди бескрайних полей на кургане, похожем на перевернутый бурей старый корабль, утопая в бушующем море холодной пены, молоденький гармонист невольно почувствовал в сердце леденящий страх. Впереди была еще добрая половина пути, как раз за поворотом дороги, - начиналось сельское кладбище. О нем - то и говорил дед!
Оглядевшись вокруг, Санька вздрогнул: совсем иными, неприветными, насупившимися казались ему сейчас поле, балки, далекая речушка. Вдруг, довершая неприветную картину, средь белой пелены показалась пара двигающихся точек, послышался протяжный волчий вой.
Не медля, Санька схватил сумку и, что есть духу, помчал по кратчайшей дороге к хутору. Дорога та шла через кладбище но, «мертвецы» уже не страшили гармониста, его волновало другое: минуя курган, по забеленному полю, наперерез спешат голодные волки. Еще минута, и они достигнут кладбищенских крестов первыми: тогда путь к хутору будет закрыт, спастись не удастся.
Ухватившись рукою за ржавую кладбищенскую калитку, Санька застыл от ужаса: напротив него, вытянув морду, стояла серая волчица, горящими глазами будто измеряла свою жертву. Волчица зарычала, готовясь к прыжку, присела на задние лапы, но тут за ее спиной появился уставший, изрядно запыхавшийся волк. Смотря в сторону кладбища, он натужно взвыл. Это заставило волчицу оглянуться, Санька, тем временем, что есть духу, рванул в глубь кладбища. Цепляясь за кресты, спотыкаясь о могильники, паренек пробежал добрую половину пути, но вдруг провалился в припорошенную снегом свежевырытую яму…
Над ямой светила луна, большая, красивая. Голое тело ее лишь немного, будто кружева, прикрывали пористые облака, но царица ночного неба, как влюбленная женщина, не могла, не желала, скрывать под грубой тканью своей удивительной, наглой красоты.
Санька лежал на спине с чуть приоткрытыми глазами, тяжело дышал. У ног его валялась сумка, подле сумки, развернув меха, дремала гармошка. Сильная головная боль мешала о чем – либо думать, что –то делать. Глядя на луну, на снег, таинственно, медленно падающий на лицо, Санька потерял сознание.
Он очнулся от протяжного воя и увидел над собою, на краю ямы, двух волков, глядящих голодными глазами.
Только сейчас парнишка пришел в себя, поднялся, сел, прижавшись спиной к холодной земляной стене, но встать в полный рост не решился: все казалось, что волки и отсюда могут схватить его зубами.
Просидев так около часа, парень почувствовал, что замерзает и, осмелев, стал кричать на волков, бросать в них снежками. Волки не спешили отступать, уворачивались от ударов, терпеливо ждали. Волчица села на земляной насыпи и положив на лапы морду, казалось, задремала, волк все еще нервно кружил вокруг, останавливался, глядел на луну, скулил. Минул час, вдруг волчица встрепенулась, будто испугалась кого – то, отпрянула в сторону. Волк, поджав хвост, поспешил за ней.
В голове парнишки путались мысли: «Что могло напугать волков, человек ли? Да разве человек может так испугались зверя!» К горю, Саньке вспомнился дедов рассказ о мертвеце, бродящем по кладбищу. Сердце застучало быстрей, парнишка схватил сумку и собрался уж бежать «куда глаза глядят», как вдруг отчетливо услыхал на дороге тяжелые, металлические шаги. Сердце забилось еще чаще, вместо того чтобы звать на помощь своего спасителя, Санька забрался в самый темный угол, прижался к земле спиной.
- Господи, господи.. – шептал паренек, все яснее припоминая страшные дедовы рассказы..
Шаги неумолимо приближались, вот уж над могилой показался старый сапог, да такого огромного размера, что оставалось лишь догадываться о росте его хозяина.
-Не отыскать мне! - грянул сверху страшный голос, и от его силы, земля задрожала, осыпалась на Саньку голову.
– Не найти!
Луна испуганно скрылась за тучами, снег перестал падать, - все погрузилось во тьму. Санька затаил дыхание, крестился, слушал. Сапог пропал из виду, говорящий пошел дальше... Преодолев свой страх, парень осторожно выглянул из края ямы и с ужасом увидал: над соседкой могилкой склонился огромный, более двух с половиной метров человечище, облаченный в одеяние, такое, какое парнишка видал лишь в книгах. Позабыв о своем страхе, чтоб лучше разглядеть незнакомца, Санька стал на носки, и, зацепив нечаянно ногою гармошку, заставил ее заплакать безысходно, протяжно.
Услышав этот звук, незнакомец в момент обернулся. То был человек одетый в вышитый кафтан, широкие штаны, с турецкою саблею на боку. На незнакомце высилась чудная шапка малинового цвету: большая, отороченная мехом, с массивной драгоценною брошкой под пером. Однако, что–то в человеке было пугающим, что –то заставляло сердце тоскливо сжиматься. И вдруг Санька в ужасе отпрянул: у великана не было головы, шапка одета на его шею!
-Мертвец!…- завопил парнишка и попытался выбраться из ямы, убежать, но, поскользнувшись, вновь в нее упал.
- Стой! - грозно промолвило существо, и, вытянув вперед левую руку, пошло, ощупывая воздух, к Саньке. Можно было успеть сбежать, но парнишку сковал страх: ноги не слушались, и, выбравшись из ямы, он, вздрагивая всем телом, покорно замер на краю, заворожено глядя на приближающегося.
-Помоги, отыщи! – будто из нутра, дыша могильной сыростью, молвил мертвец. Добравшись до паренька, он схватил его за плечи, поднял на метра два от земли, завертел, словно разглядывал.
-Господи… - выдавил Санька, и в ужасе зажмурил глаза.
- Найди мою могилу, мальчик ! Найди…- мертвец бросил Саньку на землю. -Идем…-грозно, но с мольбою, молвил он, протягивая парню костлявую руку.
Они медленно брели по кладбищу: от креста к кресту, Санька внимательно вглядывался в надписи. Ночь близилась к завершению, но найти могилу не удалось, читая очередную надпись, Санька заметил: его ужасный спутник приуныл.
Страх понемногу прошел, паренек стал внимательнее приглядываться к мертвецу, все: и одежда, и походка выказывало – он был при жизни известным человеком.
Вот и золоченая сабля, пистоли с каменьями – простой казак не носил за поясом.
Тем временем они дошли до конца кладбища, Санька прочел последнюю могильную надпись и вздрогнул от тоскливого вздоха, вырвавшегося из нутра своего спутника.
-Видно веками мне маяться…
На землю опустилась тьма, морозный ветер пробежал зыбью по снегу, сорвал его с крестов, закружил, бросил Саньке в лицо.
Вдруг парень вспомнил про камень на кургане в поле, прокричал:
-Есть еще один крест – на кургане…Мне дед говорил, что там кто – то схоронен.
-Веди! – молвил мертвец, и Санька повел его через кладбище назад.
Из – за туч, испуганно, осторожно выглядывала бледная, растерянная луна. Кресты причудливо торчали среди сугробов, казалось, что они слегка колыхались, будто казацкие чайки в тихую погоду.
Вот уж калитка кладбищенская. Санька открывает ее дрожащею, замершую рукою, но, увидев волчицу и волка позади, - пугливо отступает.
Только волки и не думают нападать, они жмутся к ногам мертвеца, машут хвостами.
-Веди! – молчит тот и Санька, ведет.
Курган еще более укутан снегом. Поднимаясь по нему, Санька оглядывается: дорогу до ближайшего села пуста! Сердце вновь тоскливо сжимается: никто не поможет, не спасет…
Словно зная его мысли, мертвец произносит:
- Не бойся! Читай!
Камень на кургане вновь запорошен снегом, Санька бережно его отряхивает, пытается прочитать: «Здесь покоится..» Имя дается ему нелегко: надпись затерта. Но он разбирает по буквам…На последней букве, сердце останавливается, все кружится, земля уходит из – под ног. Он будто взлетает: видит поле, балки, далекую речушку, хуторок, мать, сестер, встревожено глядящих в замороженные окна и – звезды, что весят над милой сердцу родиной. Слышит слова: «Эти звезды и я видал, а они - все те же.. и все же – другие!»
-Почему другие? – кричит Санька.
Но ответа нет, лишь слышен вой волков и, вплетаясь в него – звучат слова: - А шапку – то ты - забери…забери..
Санька лежал на спине с чуть приоткрытыми глазами, тяжело дышал. У ног его валялась сумка, подле сумки, развернув меха, дремала гармошка.. С неба глядела луна, огромная, нагая. Подле луны, улыбаясь во все розовое, пьяное лицо стоял дед Василий, - тот самый пьяный извозчик, которого не хотел ждать Санька.
-Где это я… - поднимаясь со спины, промолвил парнишка.
- Это хороший вопрос…- пьяное лицо Василия растянулось в улыбку.- а я все думаю « кто это там кричит..»
Санька поднял гармошку, отряхнул, положил в сумку. В сознании вертелось .. «сон…»
-Поправив на голове шапку, парень выбрался из ямы. С дедом Василием прошел метров сто до дороги, сел на пахучее сено саней, огляделся вокруг: кладбище как кладбище – ничего особого. «И прейдет же в голову...» - подумал.
-Чего один по полю бродишь! – бурчал дед, правя лошадьми. - Все я твоей матери расскажу. В стране – непорядок, много всяких бродит, еще обокрадут…
-Да что у меня красть – то.. - отмахнулся Санька..
-Да не скажи… - оглянулся на паренька хитровато дед. – Гляди, какая шапка у тебя дивная: и камень и мех. Откуда взял?- спросил дед.
Санька снял с головы шапку, оглядел и ахнул:
-Это же шапка…
- Твоя! – неожиданно молодо захохотал дед, повернул голову у пареньку.
Санька изумленно глядел: пред ним сидел молодой казак, зубоскалил. На боку у казака блестела сабля, у пояса искрились пистоли с каменьями, вот и кафтан – такой как у того мертвеца.
-Заработал ты, парень шапку – может еще кому и в ваши времена - она сгодится! - Молвил незнакомец, легонько тронув оробевшего Саньку за плече, погоняя лошадей, да так резво, что Санька вдруг не удержался выпал с саней.
Лошади неистово заржали, унося сани за поворот дороги, скрывая их странного возничего из виду – словно и не было его никогда.
Санька оглянулся: он лежал в сугробе как раз напротив своего дома. В руках – даренная мертвецом шапка, на плече - гармошка. И весло и тоскливо и отчего – то хочется плакать, за тем, чего уж никогда не вернуть.
А в небе светила луна, блистали звезды. И где –то на старом кургане, среди белого поля выли волки.
ID:
127184
Рубрика: Проза
дата надходження: 21.04.2009 22:47:50
© дата внесення змiн: 21.04.2009 22:47:50
автор: АНФІСА БУКРЕЄВА(СІРКО)
Вкажіть причину вашої скарги
|
