Памяти Амет-Хан Султана – лётчика, дважды Героя Советского Союза
Когда старый орёл предчувствует приближение смерти, он из последних сил рвётся вверх, поднимается как можно выше. А потом складывает крылья и летит камнем на землю. Поэтому горные орлы умирают в небе — на землю они падают уже мертвые…
— Амет-Хан Султан, 25 октября 1970 года (за три месяца до гибели)
Мальчишка с царским именем – босой.
У моря жил – мечтал достичь небес –
Вот парадоксы жизни непростой.
Алупка! Он родился, вырос здесь.
Амет в сезон курортников водил
К вершинам Бедене-Кыр и Ай-Петри.
И там в горах, наверное, решил
Пилотом стать – летать подобно ветру.
И вот сбылась мечта! Орёл – лети!
Но тут война, смертельная рулетка,
Запутала все планы, все пути:
Реальный бой серьёзней, чем учебка.
На русский Ярославль враги идут.
Подбитый юнкерс пал, как чёрный ворон.
Спасибо, друг надёжный, парашют
Не подкачал: он за штурвалом снова.
Дворянский титул немчика-барона
Не впечатлял – шутил, свершив таран:
«Упал, как все, подумаешь: персона,
Что мне бароны? Я и сам – султан!».
Победа близко! В отпуск в край родной
Приехал и попал как-будто в ад:
Его народ в теплушки всей гурьбой
В три дня толкнул НКВД приклад.
Родителей, сестру спасти сумел,
Брат получил лет двадцать лагерей.
И сколько их: таких кровавых дел.
И сколько жертв невинных и смертей?!
Чем бабушка-соседка предала
Отца народов и его оплот?
А дети? Крошки вовсе: мал мала….
Не может быть предателем народ!
И сколько он протестов ни писал:
Вернул в Алупку лишь свою семью.
Упрямством только злобу вызывал
И портил биографию свою:
– Амет, из Дагестана твой отец.
– Но мать – татарка. Их нельзя делить!
– Но по отцу народ, признай, глупец,
На сколько легче стало б тебе жить!
За сбитых самолётов злобный рой
Давно бы мог ты Звёзды получить:
Не дважды – трижды должен быть Герой,
Когда б не стал татар своих хвалить.
Он в отпуске. Но грустной видит мать:
– Ведь ты же дома, мама, что ж не так?
Она – украдкой слезы вытирать:
– Не та Алупка, ой, сынок! – не та!
Соседка новая помои льёт,
Ко мне во двор. Шипит: «Где ты взялась?!»
Ведь женщина – а, как сапожник, пьёт.
Халат, подарок твой, швырнула в грязь.
Отец ее одёрнул: – Насибе.
Не видиш что ли: сын устал с дороги
Ну что ты о себе да о себе?
Пусть хоть к земле привыкнут его ноги.
После войны Алупку не узнать:
Другая речь, обычаи и люди.
Дома пустые стали заселять.
А мать хозяев старых не забудет.
Соседский Волька, русский паренёк,
Нашёл в углу игрушечку – солдата.
Мальчонке русому, пожалуй, невдомёк:
Его ровесник здесь играл когда-то.
И так мечтал скорее подрасти!
Но повзрослел уж слишком, слишком рано:
Он умер от жары и от тоски
На полустанке N в Узбекистане.
Что ж надо жить: без неба он пропал
И вновь вокруг друзья и самолёты.
Но он всю жизнь не забывал татар.
И сам себя не спрашивал он: «Кто ты?»
Ему, татарину, запрет лететь в Париж,
Хоть там и ждали его лётчики-французы:
– Ты и в Париже, друг, не промолчишь,
А нам скандал во Франции не нужен.
– Своей я грудью прикрывал друзей –
На это годен, звать не забывают.
– И в Ленинграде сходишь ты в музей,
А пить коньяк – другой пусть уезжает.
Он лётчик-испытатель – он герой
И в мирное, обыденное время.
Отправившись в полёт тот роковой
Не на земле погиб, а в синем небе!
Оставил даже в космосе свой след:
Он имя дал для маленькой планеты.
Аэропорт в Махачкале, привет!
Ты назван был по имени Амета.
И памятник в Париже: ну, хитрец!
Хоть бронзовый, но всё ж в Париж попал!
«Пилот от Бога» – верно: сам Творец
Ему дорогу в небе начертал.
И два народа: матери, отца,
Тобой гордятся – что ни говори!
Себе остался верен до конца:
Орлы и умирают как орлы!
Дякую за відгук!.це поема навіть ціла. До речі, вона дуже сподобалася знайомій з Махачкали. Каже, що в Дагестані про Амет-Хана знає кожен школяр. А я взнала лише в 2011 в Алупці... Відправила директору музею цю поему, але щось тихо... Чи потрапила вона в музей, як я просила? Не впевнена...
